- Боюсь, - раздался тонкий голосок.
- Не бойся, не бойся, поди ко мне.
Аннушка молча покинула свою засаду, тихо обошла кругом, - ее детские
ножки едва шумели по густой траве, - и вышла из чащи подле самого старика.
Это была девушка не восьми лет, как мне показалось сначала, по небольшому ее
росту, - но тринадцати или четырнадцати. Все ее тело было мало и худо, но
очень стройно и ловко, а красивое личико поразительно сходно с лицом самого
Касьяна, хотя Касьян красавцем не был. Те же острые черты, тот же странный
взгляд, лукавый и доверчивый, задумчивый и проницательный, и движенья те
же... Касьян окинул ее глазами; она стояла к нему боком.
- Что, грибы собирала? - спросил он.
- Да, грибы, - отвечала она с робкой улыбкой.
- И много нашла?
- Много. (Она быстро глянула на него и опять улыбнулась.)
- И белые есть?
- Есть и белые.
- Покажь-ка, покажь... (Она спустила кузов с руки и приподняла до
половины широкий лист лопуха, которым грибы были покрыты.) Э! - сказал
Касьян, нагнувшись над кузовом, - да какие славные! Ай да Аннушка!
- Это твоя дочка, Касьян, что ли? - спросил я. (Лицо Аннушки слабо
вспыхнуло.)
- Нет, так, сродственница, - проговорил Касьян с притворной
небрежностью. - Ну, Аннушка, ступай, - прибавил он тотчас, - ступай с Богом.
Да смотри...
- Да зачем же ей пешком идти? - прервал я его. - Мы бы ее довезли...
Аннушка загорелась, как маков цвет, ухватилась обеими руками за
веревочку кузовка и тревожно поглядела на старика.
- Нет, дойдет, - возразил он тем же равнодушно-ленивым голосом. - Что
ей?.. Дойдет и так... Ступай.
Аннушка проворно ушла в лес. Касьян поглядел за нею вслед, потом
потупился и усмехнулся. В этой долгой усмешке, в немногих словах, сказанных
им Аннушке, в самом звуке его голоса, когда он говорил с ней, была
неизъяснимая, страстная любовь и нежность. Он опять поглядел в сторону, куда
она пошла, опять улыбнулся и, потирая себе лицо, несколько раз покачал
головой.
- Зачем ты ее так скоро отослал? - спросил я его. - Я бы у нее грибы
купил...
- Да вы там, все равно, дома купите, когда захотите, - отвечал он мне,
в первый раз употребляя слово "вы".
- А она у тебя прехорошенькая.
- Нет... какое... так... - ответил он, как бы нехотя, и с того же
мгновенья впал в прежнюю молчаливость.
Видя, что все мои усилия заставить его опять разговориться оставались
тщетными, я отправился на ссечки. Притом же и жара немного спала; но
неудача, или, как говорят у нас, незадача моя продолжалась, и я с одним
коростелем и с новой осью вернулся в выселки. Уже подъезжая ко двору, Касьян
вдруг обернулся ко мне.
- Барин, а барин, - заговорил он, - ведь я виноват перед тобой; ведь
это я тебе дичь-то всю отвел.
- Как так?
- Да уж это я знаю. А вот и ученый пес у тебя, и хороший, а ничего не
смог. Подумаешь, люди-то, люди, а? Вот и зверь, а что из него сделали?
Я бы напрасно стал убеждать Касьяна в невозможности "заговорить" дичь и
потому ничего не отвечал ему.