Вдруг старушка
мать - шасть в комнату... Уж я ей накануне сказал, матери-то, что мало,
дескать, надежды, плохо, и священника не худо бы. Больная, как увидела мать,
и говорит: "Ну вот, хорошо, что пришла... посмотри-ка на нас, мы друг друга
любим, мы друг другу слово дали". - "Что это она, доктор, что она?" Я
помертвел. "Бредит-с, - говорю, - жар..." А она-то: "Полно, полно, ты мне
сейчас совсем другое говорил, и кольцо от меня принял... что притворяешься?
Мать моя добрая, она простит, она поймет, а я умираю - мне не к чему лгать;
дай мне руку..." Я вскочил и вон выбежал. Старушка, разумеется, догадалась.
- Не стану я вас, однако, долее томить, да и мне самому, признаться,
тяжело все это припоминать. Моя больная на Другой же день скончалась.
Царство ей небесное (прибавил лекарь скороговоркой и со вздохом)! Перед
смертью попросила она своих выйти и меня наедине с ней оставить. "Простите
меня, - говорит, - я, может быть, виновата перед вами... болезнь... но,
поверьте, я никого не любила более вас... не забывайте же меня... берегите
мое кольцо..."
Лекарь отвернулся; я взял его за руку.
- Эх! - сказал он. - Давайте-ка о чем-нибудь другом говорить, или не
хотите ли в преферансик по маленькой? Нашему брату, знаете ли, не след таким
возвышенным чувствованиям предаваться. Наш брат думай об одном: как бы дети
не пищали да жена не бранилась. Ведь я с тех пор в законный, как говорится,
брак вступить успел... Как же... Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого.
Зовут ее Акулиной; Трифону-то под стать. Баба, должен я вам сказать, злая,
да благо спит целый день... А что ж преферанс?
Мы сели в преферанс по копейке. Трифон Иваныч выиграл у меня два рубля
с полтиной - и ушел поздно, весьма довольный своей победой.
Лес и степь
(Из цикла "Записки охотника")
...И понемногу начало назад
Его тянуть: в деревню, в темный сад,
Где липы так огромны, так тенисты,
И ландыши так девственно душисты,
Где круглые ракиты над водой
С плотины наклонились чередой,
Где тучный дуб растет над тучной нивой,
Где пахнет конопелью да крапивой...
Туда, туда, в раздольные поля,
Где бархатом чернеется земля,
Где рожь, куда ни киньте вы глазами,
Струится тихо мягкими волнами.
И падает тяжелый желтый луч
Из-за прозрачных, белых, круглых туч;
Там хорошо . . . . . . . . .
(Из поэмы, преданной сожжению)
Читателю, может быть, уже наскучили мои записки; спешу успокоить его
обещанием ограничиться напечатанными отрывками; но, расставаясь с ним, не
могу не сказать несколько слов об охоте.
Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе, fur sich, как
говаривали в старину; но, положим, вы не родились охотником: вы все-таки
любите природу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату...
Слушайте.
|