Родитель его вышел из однодворцев и только
сорокалетней службой добился дворянства. Г-н Недопюскин-отец принадлежал к
числу людей, которых несчастие преследует с ожесточением неослабным,
неутомимым, с ожесточением, похожим на личную ненависть. В течение целых
шестидесяти лет, с самого рождения до самой кончины, бедняк боролся со всеми
нуждами, недугами и бедствиями, свойственными маленьким людям; бился как
рыба об лед, недоедал, недосыпал, кланялся, хлопотал, унывал и томился,
дрожал над каждой копейкой, действительно "невинно" пострадал по службе и
умер наконец не то на чердаке, не то в погребе, не успев заработать ни себе,
ни детям куска насущного хлеба. Судьба замотала его, словно зайца на
угонках. Человек он был добрый и честный, а брал взятки - "по чину" - от
гривенника до двух целковых включительно. Была у Недопюскина жена, худая и
чахоточная; были и дети; к счастию, они все скоро перемерли, исключая Тихона
да дочери Митродоры, по прозванию "купецкая щеголиха", вышедшей, после
многих печальных и смешных приключений, за отставного стряпчего. Г-н
Недопюскин-отец успел было еще при жизни поместить Тихона заштатным
чиновником в канцелярию; но тотчас после смерти родителя Тихон вышел в
отставку. Вечные тревоги, мучительная борьба с холодом и голодом, тоскливое
уныние матери, хлопотливое отчаяние отца, грубые притеснения хозяев и
лавочника - все это ежедневное, непрерывное горе развило в Тихоне робость
неизъяснимую: при одном виде начальника он трепетал и замирал, как пойманная
птичка. Он бросил службу. Равнодушная, а может быть и насмешливая, природа
влагает в людей разные способности и наклонности, нисколько не соображаясь с
их положением в обществе и средствами; с свойственною ей заботливостию и
любовию вылепила она из Тихона, сына бедного чиновника, существо
чувствительное, ленивое, мягкое, восприимчивое - существо, исключительно
обращенное к наслаждению, одаренное чрезвычайно тонким обонянием и вкусом...
вылепила, тщательно отделала и - предоставила своему произведению вырастать
на кислой капусте и тухлой рыбе. И вот оно выросло, это произведение,
начало, как говорится, "жить". Пошла потеха. Судьба, неотступно терзавшая
Недопюскина-отца, принялась и за сына: видно, разлакомилась. Но с Тихоном
она поступила иначе; она не мучила его - она им забавлялась. Она ни разу не
доводила его до отчаяния, не заставляла испытать постыдных мук голода, но
мыкала им по всей России, из Великого Устюга в Царево-Кокшайск, из одной
унизительной и смешной должности в другую: то жаловала его в "мажордомы" к
сварливой и желчной барыне-благодетельнице, то помещала в нахлебники к
богатому скряге-купцу, то определяла в начальники домашней канцелярии
лупоглазого барина, стриженного на английский манер, то про изводила в
полудворецкие, полушуты к псовому охотнику... Словом, судьба заставила
бедного Тихона выпить по капле и до капли весь горький и ядовитый напиток
подчиненного существования.