С самых ранних лет
почувствовал он охоту к рисованью. Попадался ли ему клочок бумаги, он тотчас
выпрашивал у Агафьи-ключницы ножницы, тщательно выкраивал из бумажки
правильный четвероугольник, проводил кругом каемочку и принимался за работу:
нарисует глаз с огромным зрачком, или греческий нос, или дом с трубой и
дымом в виде винта, собаку "en face", похожую на скамью, деревцо с двумя
голубками и подпишет: "Рисовал Андрей Беловзоров, такого-то числа, такого-то
года, село Малые Брыки".
С особенным усердием трудился он недели за две до именин Татьяны
Борисовны: являлся первый с поздравлением и подносил свиток, повязанный
розовой ленточкой. Татьяна Борисовна целовала племянника в лоб и распутывала
узелок: свиток раскрывался и представлял любопытному взору зрителя круглый,
бойко оттушеванный храм с колоннами и алтарем посередине; на алтаре пылало
сердце и лежал венок, а вверху, на извилистой бандероле, четкими буквами
стояло: "Тетушке и благодетельнице Татьяне Борисовне Богдановой от
почтительного и любящего племянника, в знак глубочайшей привязанности".
Татьяна Борисовна снова его целовала и дарила ему целковый. Большой, однако,
привязанности она к нему не чувствовала: подобострастие Андрюши ей не совсем
нравилось. Между тем Андрюша подрастал; Татьяна Борисовна начинала
беспокоиться о его будущности. Неожиданный случай вывел ее из затруднения...
А именно: однажды, лет восемь тому назад, заехал к ней некто г.
Беневоленский, Петр Михайлыч, коллежский советник и кавалер. Г-н
Беневоленский некогда состоял на службе в ближайшем уездном городе и
прилежно посещал Татьяну Борисовну; потом переехал в Петербург, вступил в
министерство, достиг довольно важного места и в одну из частых своих поездок
по казенной надобности вспомнил о своей старинной знакомой и завернул к ней,
с намерением отдохнуть дня два от забот служебных "на лоне сельской тишины".
Татьяна Борисовна приняла его с обыкновенным своим радушием, и г.
Беневоленский... Но прежде чем мы приступим к продолжению рассказа,
позвольте, любезный читатель, познакомить вас с этим новым лицом.
Г-н Беневоленский был человек толстоватый, среднего роста, мягкий на
вид, с коротенькими ножками и пухленькими ручками; носил он просторный и
чрезвычайно опрятный фрак, высокий и широкий галстух, белое, как снег,
белье, золотую цепочку на шелковом жилете, перстень с камнем на указательном
пальце и белокурый парик; говорил убедительно и кротко, выступал без шуму,
приятно улыбался, приятно поводил глазами, приятно погружал подбородок в
галстух: вообще приятный был человек. Сердцем его тоже Господь наделил
добрейшим: плакал он и восторгался легко; сверх того, пылал бескорыстной
страстью к искусству, и уж подлинно бескорыстной, потому что именно в
искусстве г. Беневоленский, коли правду сказать, решительно ничего не
смыслил. Даже удивительно, откуда, в силу каких таинственных и непонятных
законов взялась у него эта страсть? Кажется, человек он был положительный,
даже дюжинный...