Уже совсем стемнело и начинало холодать;
в роще звучно щелкал соловей. Мы зарылись в сено и заснули.




Гамлет Щигровского уезда




(Из цикла "Записки охотника")



На одной из моих поездок получил я приглашение отобедать у богатого
помещика и охотника, Александра Михайлыча Г***. Его село находилось верстах
в пяти от небольшой деревеньки, где я на ту пору поселился. Я надел фрак,
без которого не советую никому выезжать даже на охоту, и отправился к
Александру Михайлычу. Обед был назначен к шести часам; я приехал в пять и
застал уже великое множество дворян в мундирах, в партикулярных платьях и
других, менее определительных одеждах. Хозяин встретил меня ласково, но
тотчас же побежал в официантскую. Он ожидал важного сановника и чувствовал
некоторое волнение, вовсе несообразное с его независимым положением в свете
и богатством. Александр Михайлыч никогда женатым не был и не любил женщин;
общество у него собиралось холостое. Он жил на большую ногу, увеличил и
отделал дедовские хоромы великолепно, выписывал ежегодно из Москвы тысяч на
пятнадцать вина и вообще пользовался величайшим уважением. Александр
Михайлыч давным-давно вышел в отставку и никаких почестей не добивался...
Что же заставляло его напрашиваться на посещение сановного гостя и
волноваться с самого утра в день торжественного обеда? Это остается покрыто
мраком неизвестности, как говаривал один мой знакомый стряпчий, когда его
спрашивали: берет ли он взятки с доброхотных дателей?
Расставшись с хозяином, я начал расхаживать по комнатам. Почти все
гости были мне совершенно незнакомы; человек двадцать уже сидело за
карточными столами. В числе этих любителей преферанса было: два военных с
благородными, но слегка изношенными лицами, несколько штатских особ, в
тесных, высоких галстуках и с висячими, крашеными усами, какие только бывают
у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с
важностью подбирали карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами
на подходивших); пять или шесть уездных чиновников с круглыми брюшками,
пухлыми и потными ручками и скромно-неподвижными ножками (эти господа
говорили мягким голосом, кротко улыбались на все стороны, держали свои игры
у самой манишки и, козыряя, не стучали по столу, а, напротив волнообразно
роняли карты на зеленое сукно и, складывая взятки, производили легкий,
весьма учтивый и приличный скрып). Прочие дворяне сидели на диванах, кучками
жались к дверям и подле окон; один, уже немолодой, но женоподобный по
наружности помещик стоял в уголку, вздрагивал, краснел и с замешательством
вертел у себя на желудке печаткою своих часов, хотя никто не обращал на него
внимания; иные господа, в круглых фраках и клетчатых панталонах работы
московского портного, вечного цехового мастера иностранца Фирса Клюхина,
рассуждали необыкновенно развязно и бойко, свободно поворачивая своими
жирными и голыми затылками; молодой человек лет двадцати, подслеповатый и
белокурый, с ног до головы одетый в черную одежду, видимо робел, но
язвительно улыбался...