Усталыми шагами приближался я к жилищу Николая
Иваныча, возбуждая, как водится, в ребятишках изумление, доходившее до
напряженно-бессмысленного созерцания, в собаках - негодование, выражавшееся
лаем, до того хриплым и злобным, что, казалось, у них отрывалась вся
внутренность, и они сами потом кашляли и задыхались, - как вдруг на пороге
кабачка показался мужчина высокого роста, без шапки, во фризовой шинели,
низко подпоясанной голубым кушачком. На вид он казался дворовым; густые
седые волосы в беспорядке вздымались над сухим и сморщенным его лицом. Он
звал кого-то, торопливо действуя руками, которые, очевидно, размахивались
гораздо далее, чем он сам того желал. Заметно было, что он уже успел выпить.
- Иди, иди же! - залепетал он, с усилием поднимая густые брови, - иди,
Моргач, иди! Экой ты, братец, ползешь, право слово. Это нехорошо, братец.
Тут ждут тебя, а ты вот ползешь... Иди.
- Ну, иду, иду, - раздался дребезжащий голос, и из-за избы направо
показался человек низенький, толстый и хромой. На нем была довольно опрятная
суконная чуйка, вдетая на один рукав; высокая остроконечная шапка, прямо
надвинутая на брови, придавала его круглому, пухлому лицу выражение лукавое
и насмешливое. Его маленькие желтые глазки так и бегали, с тонких губ не
сходила сдержанная, напряженная улыбка, а нос, острый и длинный, нахально
выдвигался вперед, как руль. - Иду, любезный, - продолжал он, ковыляя в
направлении питейного заведенья, - зачем ты меня зовешь?.. Кто меня ждет?
- Зачем я тебя зову? - сказал с укоризной человек во фризовой шинели. -
Экой ты, Моргач, чудной, братец: тебя зовут в кабак, а ты еще спрашиваешь,
зачем. А ждут тебя все люди добрые: Турок-Яшка, да Дикий-Барин, да рядчик с
Жиздры. Яшка-то с рядчиком об заклад побились: осьмуху пива поставили - кто
кого одолеет, лучше споет то есть... понимаешь?
- Яшка петь будет? - с живостью проговорил человек, прозванный
Моргачом. - И ты не врешь, Обалдуй?
- Я не вру, - с достоинством отвечал Обалдуй, - а ты брешешь. Стало
быть, будет петь, коли об заклад побился, божья коровка ты этакая, плут ты
этакой, Моргач!
- Ну, пойдем, простота, - возразил Моргач.
- Ну, поцелуй же меня по крайней мере, душа ты моя, - залепетал
Обалдуй, широко раскрыв объятия.
- Вишь, Езоп изнеженный, - презрительно ответил Моргач, отталкивая его
локтем, и оба, нагнувшись, вошли в низенькую дверь.
Слышанный мною разговор сильно возбудил мое любопытство. Уже не раз
доходили до меня слухи об Яшке-Турке как о лучшем певце в околотке, и вдруг
мне представился случай услышать его в состязании с другим мастером. Я
удвоил шаги и вошел в заведение.
Вероятно, не многие из моих читателей имели случай заглядывать в
деревенские кабаки; но наш брат, охотник, куда не заходит! Устройство их
чрезвычайно просто. Они состоят обыкновенно из темных сеней и белой избы,
разделенной надвое перегородкой, за которую никто из посетителей не имеет
права заходить.