Он вышел. Я оглянулся. Вдоль перегородки, отделявшей мою комнату от
конторы, стоял огромный кожаный диван; два стула, тоже кожаных, с
высочайшими спинками, торчали по обеим сторонам единственного окна,
выходившего на улицу. На стенах, оклеенных зелеными обоями с розовыми
разводами, висели три огромные картины, писанные масляными красками. На
одной изображена была легавая собака с голубым ошейником и надписью: "Вот
моя отрада"; у ног собаки текла река, а на противоположном берегу реки под
сосною сидел заяц непомерной величины, с приподнятым ухом. На другой картине
два старика ели арбуз; из-за арбуза виднелся в отдалении греческий портик с
надписью: "Храм Удовлетворенья". На третьей картине представлена была
полунагая женщина в лежачем положении en raccourci*, с красными коленями и
очень толстыми пятками. Собака моя, нимало не медля, с сверхъестественными
усилиями залезла под диван и, по-видимому, нашла там много пыли, потому что
расчихалась страшно. Я подошел к окну. Через улицу от господского дона до
конторы, в косвенном направлении, лежали доски: предосторожность весьма
полезная, потому что кругом, благодаря нашей черноземной почве и
продолжительному дождю, грязь была страшная. Около господской усадьбы,
стоявшей к улице задом, происходило, что обыкновенно происходит около
господских усадеб: девки в полинялых ситцевых платьях шныряли взад и вперед;
дворовые люди брели по грязи, останавливались и задумчиво чесали свои спины;
привязанная лошадь десятского лениво махала хвостом и, высоко задравши
морду, глодала забор; курицы кудахтали; чахоточные индейки беспрестанно
перекликивались. На крылечке темного и гнилого строения, вероятно бани,
сидел дюжий парень с гитарой и не без удали напевал известный романс:
______________
* в уменьшенном виде (франц.).

Э - я фа пасатыню удаляюсь
Ата прекарасаных седешенеха мест...
и проч.

Толстяк вошел ко мне в комнату.
- Вот вам чай несут, - сказал он мне с приятной улыбкой.
Малый в сером кафтане, конторский дежурный, расположил на старом
ломберном столе самовар, чайник, стакан с разбитым блюдечком, горшок сливок
и связку болховских котелок, твердых, как кремень. Толстяк вышел.
- Что это, - спросил я дежурного, - приказчик?
- Никак нет-с: был главным кассиром-с, а теперь в главные конторщики
произведен.
- Да разве у вас нет приказчиков?
- Никак нет-с. Есть бурмистер, Михаила Викулов, а приказчика нету.
- Так управляющий есть?
- Как же, есть: немец, Линдамандол, Карло Карлыч - только он не
распоряжается.
- Кто ж у вас распоряжается?
- Сама барыня.
- Вот как!.. Что ж, у вас в конторе много народу сидит?
Малый задумался.
- Шесть человек сидит.
- Кто да кто? - спросил я.
- А вот кто: сначала будет Василий Николаевич, главный кассир; а то
Петр конторщик, Петров брат Иван конторщик, другой Иван конторщик; Коскенкин
Наркизов, тоже конторщик, я вот, - да всех и не перечтешь.