В воздухе уже не так сильно пахло, - в нем снова как будто разливалась
сырость... Недолги летние ночи!.. Разговор мальчиков угасал вместе с
огнями... Собаки даже дремали; лошади, сколько я мог различить, при чуть
брезжущем, слабо льющемся свете звезд, тоже лежали, понурив головы...
Сладкое забытье напало на меня; оно перешло в дремоту.
Свежая струя пробежала по моему липу. Я открыл глаза: утро зачиналось.
Еще нигде не румянилась заря, но уже забелелось на востоке. Все стало видно,
хотя смутно видно, кругом. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело;
звезды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели
листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса, и жидкий, ранний
ветерок уже пошел бродить и порхать над землею. Тело мое ответило ему
легкой, веселой дрожью. Я проворно встал и подошел к мальчикам. Они все
спали как убитые вокруг тлеющего костра; один Павел приподнялся до половины
и пристально поглядел на меня.
Я кивнул ему головой и пошел восвояси вдоль задымившейся реки. Не успел
я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу,
и спереди, по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной
пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по реке, стыдливо
синевшей из-под редеющего тумана, - полились сперва алые, потом красные,
золотые потоки молодого, горячего света... Все зашевелилось, проснулось,
запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные
капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней
прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый
знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун...
Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он
не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!
Бирюк
(Из цикла "Записки охотника")
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. До дому еще было верст
восемь; моя добрая рысистая кобыла бодро бежала по пыльной дороге, изредка
похрапывая и шевеля ушами; усталая собака, словно привязанная, ни на шаг не
отставала от задних колес. Гроза надвигалась. Впереди огромная лиловая туча
медленно поднималась из-за леса; надо мною и мне навстречу неслись длинные
серые облака; ракиты тревожно шевелились и лепетали. Душный жар внезапно
сменился влажным холодом; тени быстро густели. Я ударил вожжой по лошади,
спустился в овраг, перебрался через сухой ручей, весь заросший лозинками,
поднялся в гору и въехал в лес. Дорога вилась передо мною между густыми
кустами орешника, уже залитыми мраком; я подвигался вперед с трудом. Дрожки
прыгали по твердым корням столетних дубов и лип, беспрестанно пересекавшим
глубокие продольные рытвины - следы тележных колес; лошадь моя начала
спотыкаться. Сильный ветер внезапно загудел в вышине, деревья забушевали,
крупные капли дождя резко застучали, зашлепали по листьям, сверкнула молния,
и гроза разразилась.
|