Дня через два я уехал, а через неделю опять завернул в Лебедянь на
возвратном пути. В кофейной я нашел почти те же лица и опять застал князя Н.
за биллиардом. Но в судьбе господина Хлопакова уже успела произойти обычная
перемена. Белокурый офицерик сменил его в милостях князя. Бедный отставной
поручик попытался еще раз при мне пустить в ход свое словечко - авось,
дескать, понравится по-прежнему, - но князь не только не улыбнулся, даже
нахмурился и пожал плечом. Господин Хлопаков потупился, съежился, пробрался
в уголок и начал втихомолку набивать себе трубочку...





Уездный лекарь




(Из цикла "Записки охотника")



Однажды осенью, на возвратном пути с отъезжего поля, я простудился и
занемог. К счастью, лихорадка застигла меня в уездном городе, в гостинице; я
послал за доктором. Через полчаса явился уездный лекарь, человек небольшого
роста, худенький и черноволосый. Он прописал мне обычное потогонное, велел
приставить горчичник, весьма ловко запустил к себе под обшлаг пятирублевую
бумажку, причем, однако, сухо кашлянул и глянул в сторону, и уже совсем было
собрался отправиться восвояси, да как-то разговорился и остался. Жар меня
томил; я предвидел бессонную ночь и рад был поболтать с добрым человеком.
Подали чай. Пустился мой доктор в разговоры. Малый он был неглупый,
выражался бойко и довольно забавно. Странные дела случаются на свете: с иным
человеком и долго живешь вместе и в дружественных отношениях находишься, а
ни разу не заговоришь с ним откровенно, от души; с другим же едва
познакомиться успеешь - глядь, либо ты ему, либо он тебе, словно на
исповеди, всю подноготную и проболтал. Не знаю, чем я заслужил доверенность
моего нового приятеля, - только он, ни с того ни с сего, как говорится,
"взял" да и рассказал мне довольно замечательный случай; а я вот и довожу
теперь его рассказ до сведения благосклонного читателя. Я постараюсь
выражаться словами лекаря.
- Вы не изволите знать, - начал он расслабленным и дрожащим голосом
(таково действие беспримесного березовского табаку), - вы не изволите знать
здешнего судью, Мылова, Павла Лукича?.. Не знаете... Ну, все равно. (Он
откашлялся и протер глаза.) Вот, изволите видеть, дело было этак, как бы вам
сказать - не солгать, в Великий пост, в самую ростепель. Сижу я у него, у
нашего судьи, и играю в преферанс. Судья у нас хороший человек и в преферанс
играть охотник. Вдруг (мой лекарь часто употреблял слово: вдруг) говорят
мне: человек ваш вас спрашивает. Я говорю: что ему надобно? Говорят, записку
принес, - должно быть, от больного. Подай, говорю, записку. Так и есть: от
больного... Ну, хорошо, - это, понимаете, наш хлеб... Да вот в чем дело:
пишет ко мне помещица, вдова; говорит, дескать, дочь умирает, приезжайте,
ради самого Господа Бога нашего, и лошади, дескать, за вами присланы. Ну,
это еще все ничего... Да, живет-то она в двадцати верстах от города, а ночь
на дворе, и дороги такие, что фа! Да и сама беднеющая, больше двух целковых
ожидать тоже нельзя, и то еще сумнительно, а разве холстом придется
попользоваться да крупицами какими-нибудь.