В отдаленье темнеют
леса, сверкают пруды, желтеют деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют,
падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге
останавливаются, глядят на вас, приникают к земле, дают вам проехать и,
подпрыгнув раза два, тяжко отлетают в сторону; на горе за оврагом мужик
пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой, бежит на
неверных ножках вслед за матерью: слышится его тонкое ржанье. Мы въезжаем в
березовую рощу; крепкий, свежий запах приятно стесняет дыхание. Вот околица.
Кучер слезает, лошади фыркают, пристяжные оглядываются, коренная помахивает
хвостом и прислоняет голову к дуге... со скрытом отворяется воротище. Кучер
садится... Трогай! перед нами деревня. Миновав дворов пять, мы сворачиваем
вправо, спускаемся в лощинку, въезжаем на плотину. За небольшим прудом,
из-за круглых вершин яблонь и сиреней, виднеется тесовая крыша, некогда
красная, с двумя трубами; кучер берет вдоль забора налево и при визгливом и
сиплом лае трех престарелых шавок въезжает в настежь раскрытые ворота, лихо
мчится кругом по широкому двору мимо конюшни и сарая, молодецки кланяется
старухе ключнице, шагнувшей боком через высокий порог в раскрытую дверь
кладовой, и останавливается наконец перед крылечком темного домика с
светлыми окнами... Мы у Татьяны Борисовны. Да вот и она сама отворяет
форточку и кивает нам головой... Здравствуйте, матушка!
Татьяна Борисовна - женщина лет пятидесяти, с большими серыми глазами
навыкате, несколько тупым носом, румяными щеками и двойным подбородком. Лицо
ее дышит приветом и лаской. Она когда-то была замужем, но скоро овдовела.
Татьяна Борисовна весьма замечательная женщина. Живет она безвыездно в своем
маленьком поместье, с соседями мало знается, принимает и любит одних молодых
людей. Родилась она от весьма бедных помещиков и не получила никакого
воспитания, то есть не говорит по-французски; в Москве даже никогда не
бывала - и, несмотря на все эти недостатки, так просто и хорошо себя держит,
так свободно чувствует и мыслит, так мало заражена обыкновенными недугами
мелкопоместной барыни, что поистине невозможно ей не удивляться... И в самом
деле: женщина круглый год живет в деревне, в глуши - и не сплетничает, не
пищит, не приседает, не волнуется, не давится, не дрожит от любопытства...
чудеса! Ходит она обыкновенно в сером тафтяном платье и белом чепце с
висячими лиловыми лентами; любит покушать, но без излишества; варенье,
сушенье и соленье предоставляет ключнице. Чем же она занимается целый день?
- спросите вы... Читает? - Нет, не читает; да и, правду сказать, книги не
для нее печатаются... Если нет у ней гостя, сидит себе моя Татьяна Борисовна
под окном и чулок вяжет - зимой; летом в сад ходит, цветы сажает и поливает,
с котятами играет по целым часам, голубей кормит... Хозяйством она мало
занимается. Но если заедет к ней гость, молодой какой-нибудь сосед, которого
она жалует, - Татьяна Борисовна вся оживится; усадит его, напоит чаем,
слушает его рассказы, смеется, изредка его по щеке потреплет, но сама
говорит мало; в беде, в горе утешит, добрый совет подаст.