- Неужто сама? - спросил Федя.
- Ей-Богу, сама.
- Ну что ж, ведь она еще не умерла?
- Да году-то еще не прошло. А ты посмотри на нее: в чем душа держится.
Все опять притихли. Павел бросил горсть сухих сучьев на огонь. Резко
зачернелись они на внезапно вспыхнувшем пламени, затрещали, задымились и
пошли коробиться, приподнимая обожженные концы. Отражение света ударило,
порывисто дрожа, во все стороны, особенно кверху. Вдруг откуда ни возьмись
белый голубок, - налетел прямо в это отражение, пугливо повертелся на одном
месте, весь обливаясь горячим блеском, и исчез, звеня крылами.
- Знать, от дому отбился, - заметил Павел. - Теперь будет лететь,
покуда на что наткнется, и где ткнет, там и ночует до зари.
- А что, Павлуша, - промолвил Костя, - не праведная ли эта душа летела
на небо, ась?
Павел бросил другую горсть сучьев на огонь.
- Может быть, - проговорил он наконец.
- А скажи, пожалуй, Павлуша, - начал Федя, - что, у вас тоже в Шаламове
было видать предвиденье-то небесное?*
______________
* Так мужики называют у нас солнечное затмение. (Прим. И.С.Тургенева.)

- Как солнца-то не стало видно? Как же.
- Чай, напугались и вы?
- Да не мы одни. Барин-то наш, хоша и толковал нам напредки, что,
дескать, будет вам предвиденье, а как затемнело, сам, говорят, так
перетрусился, что на-поди. А на дворовой избе баба-стряпуха, так та, как
только затемнело, слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи: "Кому
теперь есть, говорит, наступило светопрестановление". Так шти и потекли. А у
нас на деревне такие, брат, слухи ходили, что, мол, белые волки по земле
побегут, людей есть будут, хищная птица полетит, а то и самого Тришку*
увидят.
______________
* В поверье о "Тришке", вероятно, отозвалось сказание об антихристе.
(Прим. И.С.Тургенева.)

- Какого это Тришку? - спросил Костя.
- А ты не знаешь? - с жаром подхватил Ильюша. - Ну, брат, откентелева
же ты, что Тришки не знаешь? Сидни же у вас в деревне сидят, вот уж точно
сидни! Тришка - эвто будет такой человек удивительный, который придет; а
придет он, когда наступят последние времена. И будет он такой удивительный
человек, что его и взять нельзя будет, и ничего ему сделать нельзя будет:
такой уж будет удивительный человек. Захотят его, например, взять хрестьяне;
выйдут на него с дубьем, оцепят его, но а он им глаза отведет - так отведет
им глаза, что они же сами друг друга побьют. В острог его посадят, например,
- он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет
туда, да и поминай как звали. Цепи на него наденут, а он в ладошки
затрепещется - они с него так и попадают. Ну, и будет ходить этот Тришка по
селам да по городам; и будет этот Тришка, лукавый человек, соблазнять народ
хрестиянский... ну, а сделать ему нельзя будет ничего... Уж такой он будет
удивительный, лукавый человек.
- Ну да, - продолжал Павел своим неторопливым голосом, - такой.