Комнатка эта прозывалась детской; Лиза родилась в ней. Вернувшись из церкви,
где ее видел Лаврецкий, -она тщательнее обыкновенного привела все у себя в
порядок, отовсюду смела пыль, пересмотрела и перевязала ленточками все свои
тетради и письма приятельниц, заперла все ящики, полила цветы и коснулась
рукою каждого цветка. Все это она делала не спеша, без шума, с какой-то
умиленной и тихой заботливостью на лице. Она остановилась, наконец, посреди
комнаты, медленно оглянулась и, подойдя к столу, над которым висело
распятие, опустилась на колени, положила голову на стиснутые руки и осталась
неподвижной.
Марфа Тимофеевна вошла и застала ее в этом положении. Лиза не заметила
ее прихода. Старушка вышла на цыпочках за дверь и несколько раз громко
кашлянула. Лиза проворно поднялась и отерла глаза, на которых сияли светлые,
непролившиеся слезы.
- А ты, я вижу, опять прибирала свою келейку, - промолвила Марфа
Тимофеевна, низко наклоняясь к горшку с молодым розаном. - Как славно
пахнет!
Лиза задумчиво посмотрела на свою тетку.
- Какое вы это произнесли слово! - прошептала она.
- Какое слово, какое? - с живостью подхватила старушка. - Что ты хочешь
сказать? Это ужасно, - заговорила она, вдруг сбросив чепец и присевши на
Лизиной кроватке, - это сверх сил моих: четвертый день сегодня, как я словно
в котле киплю; я не могу больше притворяться, что ничего не замечаю, не могу
видеть, как ты бледнеешь, сохнешь, плачешь, не могу, не могу.
- Да что с вами, тетушка? - промолвила Лиза, - я ничего...
- Ничего? - воскликнула Марфа Тимофеевна, - это ты другим говори, а не
мне! Ничего! А кто сейчас стоял на коленях? у кого ресницы еще мокры от
слез? Ничего! Да ты посмотри на себя, что ты сделала с своим лицом, куда
глаза свои девала? - Ничего! разве я не все знаю?
- Это пройдет, тетушка; дайте срок.
- Пройдет, да когда? Господи боже мой, владыко! неужели ты так его
полюбила? да ведь он старик, Лизочка. Ну, я не спорю, он хороший человек, не
кусается; да ведь что ж такое? все мы хорошие люди; земля не клином сошлась,
этого добра всегда будет много.
- Я вам говорю, все это пройдет, все это уже прошло.
- Слушай, Лизочка, что я тебе скажу, - промолвила вдруг Марфа
Тимофеевна, усаживая Лизу подле себя на кровати и поправляя то ее волосы, то
косынку. - Это тебе только так, сгоряча кажется, что горю твоему пособить
нельзя. Эх, душа моя, на одну смерть лекарства нет! Ты только вот скажи
себе: "Не поддамся, мол, я, ну его!" - и сама потом как диву дашься", как
оно скоро, хорошо проходит. Ты только потерпи.
- Тетушка, - возразила Лиза, - оно уже прошло, все прошло.
- Прошло! какое прошло! Вот у тебя носик даже завострился, а ты
говоришь: прошло. Хорошо "прошло!"
- Да, прошло, тетушка, если вы только захотите мне помочь, - произнесла
с внезапным одушевлением Лиза и бросилась на шею Марфе Тимофеевне. - Милая
тетушка, будьте мне другом, помогите мне, не сердитесь, поймите меня...