Произнеся эти слова, Иван Петрович, бесспорно, достиг
своей цели: он до того изумил Петра Андреича, что тот глаза вытаращил и
онемел на мгновенье; но тотчас же опомнился и как был в тулупчике на
беличьем меху и в башмаках на босу ногу, так и бросился с кулаками на Ивана
Петровича, который, как нарочно, в тот день причесался a la Titus и надел
новый английский синий фрак, сапоги с кисточками и щегольские лосинные
панталоны в обтяжку. Анна Павловна закричала благим матом и закрыла лицо
руками, а сын ее побежал через весь дом, выскочил на двор, бросился в
огород, в сад, через сад вылетел на дорогу и все бежал без оглядки, пока,
наконец, перестал слышать за собою тяжелый топот отцовских шагов и его
усиленные, прерывистые крики... "Стой мошенник! - вопил он, - стой!
прокляну!" Иван Петрович спрятался у соседнего однодворца, а Петр Андреич
вернулся домой весь изнеможенный и в поту, объявил, едва переводя дыхание,
что лишает сына благословения и наследства, приказал сжечь все его дурацкие
книги, а девку Маланью немедленно сослать в дальнюю деревню. Нашлись добрые
люди, отыскали Ивана Петровича, известили его обо всем. Пристыженный,
взбешенный, он поклялся отомстить отцу и в ту же ночь, подкараулив
крестьянскую телегу, на которой везли Маланью, отбил ее силой, поскакал с
нею в ближайший город и обвенчался с ней. Деньгами его снабдил сосед, вечно
пьяный и добрейший отставной моряк, страшный охотник до всякой, как он
выражался, благородной истории. На другой день Иван Петрович написал
язвительно холодное и учтивое письмо Петру Андреичу, а сам отправился в
деревню, где жил его троюродный брат Дмитрий Пестов с своею сестрой, уже
знакомою читателям, Марфой Тимофеевной. Он рассказал им все, объявил, что
намерен ехать в Петербург искать места, и упросил их хоть на время приютить
его жену. При слове "жена" он всплакнул горько и, несмотря на свое столичное
образование и философию, униженно, беднячком-русачком поклонился своим
родственникам в ноги и даже стукнул о пол лбом. Пестовы, люди жалостливые и
добрые, охотно согласились на его просьбу; он прожил у них недели три,
втайне ожидая ответа от отца; но ответа не пришло, - и прийти не могло. Петр
Андреич, узнав о свадьбе сына, слег в постель и запретил упоминать при себе
имя Ивана Петровича; только мать, тихонько от мужа, заняла у благочинного и
прислала пятьсот рублей ассигнациями да образок его жене; написать она
побоялась, но велела сказать Ивану Петровичу через посланного сухопарого
мужичка, умевшего уходить в сутки по шестидесяти верст, чтоб он не очень
огорчался, что, бог даст, все устроится и отец переложит гнев на милость;
что и ей другая невестка была бы желательнее, но что, видно, богу так было
угодно, а что она посылает Маланье Сергеевне свое родительское
благословение. Сухопарый мужичок получил рубль, попросил позволенья
повидаться с новою барыней, которой он доводился кумом, поцеловал у ней
ручку и побежал восвояси.