_Все это отмолить, отмолить
надо_" {Вставлено подчеркнутое курсивом.}, стр. 286). Неоднократно
уточняются в тексте те места, где говорится о религиозных расхождениях
Лаврецкого и Лизы. В этом смысле обращает на себя внимание
последовательность правки в описании "молитвы" Лаврецкого во время обедни,
на которую он пришел по просьбе Лизы после известия о смерти Варвары
Павловны (конец главы XXXI). Уже в первоначальном варианте текста
говорилось, что Лаврецкий, давно не посещавший церкви и не обращавшийся к
богу, не произносил и теперь никаких молитвенных слов, а только проникся
чувством смирения и умиления при воспоминании о детской своей вере в
ангела-хранителя. Далее в автографе следовал текст: "Много лет прошло с тех
пор, снова его души коснулся ангел, и он знал, он чувствовал его увлекающую
и недремлющую руку". Затем Тургенев решительно зачеркивает этот текст и
добавляет детали, как бы оправдывающие умиление Лаврецкого и объясняющие его
состояние внешними впечатлениями. Автор вписывает: "Ему было и хорошо и
немного совестно. Чинно стоявший народ, родные лица, согласное пение, запах
ладану, длинные косые лучи от окон, самая темнота стен и сводов - все
говорило его сердцу" (стр. 227). При дальнейшей отделке этого места, уже не
в автографе, он еще раз добавляет: "он без слов даже не молился". А в главе
XXXIV вписывает не вызывающую сомнений фразу: "В одном только они
расходились; но Лиза втайне надеялась привести его к богу" (стр. 234).
Тургенев подчеркнул стихийно возникшее стремление Лаврецкого вырваться
из круга христианских представлений о долге смирения, отрицавших право
человека на счастье. Особенно характерна правка в сцене объяснения Лизы и
Лаврецкого перед приглашением Калитиных в Васильевское (глава XXIV, стр.
199). Первоначально в автографе разговор о женитьбе Лаврецкого занимал всего
три строки:
"Зачем же вы женились на ней, - прошептала Лиза и потупила глаза.
Лаврецкий быстро встал со стула.
- Не сердитесь, простите меня, - торопливо произнесла Лиза".
Затем автор дополняет ответ Лаврецкого рассказом о своей неопытности и
вводит реплику Лизы о необходимости "исполнять наш долг", которую, снова
заключает словами: "Лаврецкий быстро поднялся со стула" (см. варианты
чернового автографа к стр. 199, строки 17-29).
Возвратившись к этому месту при доработке, Тургенев сделал на полях
против последней фразы помету с восклицательным знаком: "Злее!". В
соответствии с этой пометой рассуждение Лизы о долге он заменяет известными
нам по окончательному тексту словами: "но тогда надо будет покориться; я не
умею говорить, но если мы не будем покоряться...", а фразу "Лаврецкий
поднялся со стула" заменяет более резкой: "Лаврецкий топнул ногой". В
дальнейшем Тургенев еще усиливает реакцию Лаврецкого на слова Лизы, вставив
слова "стиснул руки" (в автографе этих слов нет).