Он пришел рано: почти никого еще не было в
церкви; дьячок на клиросе читал часы; изредка прерываемый кашлем, голос его
мерно гудел, то упадая, то вздуваясь. Лаврецкий поместился недалеко от
входа. Богомольцы приходили поодиночке, останавливались, крестились,
кланялись на все стороны; шаги их звенели в пустоте и тишине, явственно
отзываясь под сводами. Дряхлая старушонка в ветхом капоте с капюшоном стояла
на коленях подле Лаврецкого и прилежно молилась; ее беззубое, желтое,
сморщенное лицо выражало напряженное умиление; красные глаза неотвратимо
глядели вверх, на образа иконостаса; костлявая рука беспрестанно выходила из
капота и медленно и крепко клала большой широкий крест. Мужик с густой
бородой и угрюмым лицом, взъерошенный и измятый, вошел в церковь, разом стал
на оба колена и тотчас же принялся поспешно креститься, закидывая назад и
встряхивая голову после каждого поклона. Такое горькое горе сказывалось в
его лице, во всех его движениях, что Лаврецкий решился подойти к нему и
спросить его, что с ним. Мужик пугливо и сурово отшатнулся, посмотрел на
него... "Сын помер", - произнес он скороговоркой и снова принялся класть
поклоны... "Что для них может заменить утешения церкви?" - подумал Лаврецкий
и сам попытался молиться; но сердце его отяжелело, ожесточилось, и мысли
были далеко. Он все ждал Лизы - но Лиза не приходила. Церковь стала
наполняться народом; ее все не было. Обедня началась, дьякон уже прочитал
евангелие, зазвонили к достойной; Лаврецкий подвинулся немного вперед - и
вдруг увидел Лизу. Она пришла раньше его, но он ее не заметил; прижавшись в
промежуточек между стеной и клиросом, она не оглядывалась не шевелилась.
Лаврецкий не свел с нее глаз до самого конца обедни: он прощался с нею.
Народ стал расходиться, а она все стояла; казалось, она ожидала ухода
Лаврецкого. Наконец она перекрестилась в последний раз и пошла, не
оборачиваясь: с ней была одна горничная. Лаврецкий вышел вслед за ней из
церкви и догнал ее на улице; она шла очень скоро, наклонив голову и спустив
вуаль на лицо.
- Здравствуйте, Лизавета Михайловна, - сказал он громко, с
насильственной развязностью, - можно вас проводить?
Она ничего не сказала; он отправился с ней рядом.
- Довольны вы мной? - спросил он ее, понизив голос. - Вы слышали, что
вчера произошло?
- Да, да, - проговорила она шепотом, - это хорошо.
И она пошла еще быстрей.
- Вы довольны?
Лиза только головой кивнула.
- Федор Иваныч, - начала она спокойным, но слабым голосом, - я хотела
вас просить: не ходите больше к нам, уезжайте поскорей; мы можем после
увидеться - когда-нибудь, через год. А теперь сделайте это для меня;
исполните мою просьбу, ради бога.
- Я вам во всем готов повиноваться, Лизавета Михайловна; но неужели мы
так должны расстаться: неужели вы мне не скажете ни одного слова?..
- Федор Иваныч, вот вы теперь идете возле меня...