- Так, так; это лучше всего. Федор Иваныч вас, однако, вовсе не
ожидал... Да; поверьте моей опытности: la patrie avant tout {отечество
прежде всего (франц.).}. Ах, покажите, пожалуйста, что это у вас за
прелестная мантилья?
- Вам она нравится? - Варвара Павловна проворно опустила ее с плеч. -
Она очень простенькая, от madame Baudran.
- Это сейчас видно. От madame Baudran... Как мило и с каким вкусом! Я
уверена, вы привезли с собой множество восхитительных вещей. Я бы хоть
посмотрела.
- Весь мой туалет к вашим услугам, любезнейшая тетушка. Если позволите,
я могу кое-что показать вашей камеристке. Со мной служанка из Парижа -
удивительная швея.
- Вы очень добры, моя милая. Но, право, мне совестно.
- Совестно.... - повторила с упреком Варвара Павловна. - Хотите вы меня
осчастливить - распоряжайтесь мною, как вашей собственностью!
Марья Дмитриевна растаяла.
- Vous etes charmante {Вы очаровательны (франц.).}, - проговорила она.
- Да что же вы не снимаете вашу шляпу, перчатки?
- Как? вы позволяете? - спросила Варвара Павловна и слегка, как бы с
умиленьем, сложила руки.
- Разумеется; ведь вы обедаете с нами, я надеюсь. Я... я вас познакомлю
с моей дочерью. - Марья Дмитриевна немного смутилась. "Ну! куда ни шло!" -
подумала она. - Она сегодня что-то нездорова у меня.
- О, ma tante {тетушка (франц.).}, как вы добры! - воскликнула Варвара
Павловна и поднесла платок к глазам.
Казачок доложил о приходе Гедеоновского. Старый болтун вошел, отвешивая
поклоны и ухмыляясь. Марья Дмитриевна представила его своей гостье. Он
сперва было сконфузился; но Варвара Павловна так кокетливо-почтительно
обошлась с ним, что у него ушки разгорелись, и выдумки, сплетни, любезности
медом потекли с его уст. Варвара Павловна слушала его, сдержанно улыбалась и
сама понемногу разговорилась. Она скромно рассказывала о Париже, о своих
путешествиях, о Бадено; раза два рассмешила Марью Дмитриевну и всякий раз
потом слегка вздыхала и как будто мысленно упрекала себя в неуместной
веселости; выпросила позволение привести Аду; снявши перчатки, показывала
своими гладкими, вымытыми мылом a la guimauve {алфейным (франц.).} руками,
как и где носятся воланы, рюши, кружева, шу; обещалась принести стклянку с
новыми английскими духами: Victoria's Essence {духи королевы Виктории
(англ.).}, и обрадовалась, как дитя, когда Марья Дмитриевна согласилась
принять ее в подарок; всплакнула при воспоминании о том, какое чувство она
испытала, когда в первый раз услыхала русские колокола: "Так глубоко
поразили они меня в самое сердце", - промолвила она.
В это мгновенье вошла Лиза.
С утра, с самой той минуты, когда она, вся похолодев от ужаса, прочла
записку Лаврецкого, Лиза готовилась к встрече с его женою; она
предчувствовала, что увидит ее. Она решилась не избегать ее, в наказание
своим, как она назвала их, преступным надеждам.