Она
говорила неправильным, но чисто парижским жаргоном, не сплетничала и не
капризничала - чего же больше можно желать от гувернантки? На Лизу она имела
мало влияния; тем сильнее было влияние на нее ее няни, Агафьи Власьевны.
Судьба этой женщины была замечательна. Она происходила из крестьянского
семейства; шестнадцати лет ее выдали за мужика; но от своих
сестер-крестьянок она отличалась резко. Отец ее лет двадцать был старостой,
нажил денег много и баловал ее. Красавица она была необыкновенная, первая
щеголиха по всему околотку, умница, речистая, смелая. Ее барин, Дмитрий
Пестов, отец Марьи Дмитриевны, человек скромный и тихий, увидал ее однажды
на молотьбе, поговорил с ней и страстно в нее влюбился. Она скоро овдовела;
Пестов, хотя и женатый был человек, взял ее к себе в дом, одел ее
по-дворовому. Агафья тотчас освоилась с новым своим положением, точно она
век свой иначе не жила. Она побелела, пополнела; руки у ней под кисейными
рукавами стали "крупичатые", как у купчихи; самовар не сходил со стола;
кроме шелку да бархату она ничего носить не хотела, спала на пуховых
перинах. Лет пять продолжалась эта блаженная жизнь, но Дмитрий Пестов умер;
вдова его, барыня добрая, жалея память покойника, не хотела поступить с
своей соперницей нечестно, тем более что Агафья никогда перед ней не
забывалась; однако выдала ее за скотника и сослала с глаз долой. Прошло года
три. Раз как-то, в жаркий летний день, барыня заехала к себе на скотный
двор. Агафья попотчевала ее такими славными холодными сливками, так скромно
себя держала и сама была такая опрятная, веселая, всем довольная, что барыня
объявила ей прощение и позволила ходить в дом; а месяцев через шесть так к
ней привязалась, что произвела ее в экономки и поручила ей все хозяйство.
Агафья опять вошла в силу, опять раздобрела и побелела; барыня совсем ей
вверилась. Так прошло еще лет пять. Несчастье вторично обрушилось на Агафью.
Муж ее, которого она вывела в лакеи, запил, стал пропадать из дому и кончил
тем, что украл шесть господских серебряных ложек и запрятал их - до случая -
в женин сундук. Это открылось. Его опять повернули в скотники, а на Агафью
наложили опалу; из дома ее не выгнали, но разжаловали из экономок в швеи и
велели ей вместо чепца носить на голове платок. К удивлению всех, Агафья с
покорным смирением приняла поразивший ее удар. Ей уже было тогда за тридцать
лет, дети у ней все померли, и муж жил недолго. Пришла ей пора опомниться:
она опомнилась. Она стала очень молчалива и богомольна, не пропускала ни
одной заутрени, ни одной обедни, раздарила все свои хорошие платья.
Пятнадцать лет провела она тихо, смиренно, степенно, ни с кем не ссорясь,
всем уступая. Нагрубит ли ей кто - она только поклонится и поблагодарит за
учение. Барыня давно ей простила, и опалу сложила с нее, и с своей головы
чепец подарила; но она сама не захотела снять свой платок и все ходила в
темном платье; а после смерти барыни она стала еще тише и ниже.