Это протест, который приводит к поражению; чистая поэзия
самоотречения, по мысли автора романа, лишает человека воли, простора и
движения. "Иногда кажется даже, - пишет Анненков, - будто роман написан с
целию подтвердить старое замечание, что великие жертвы, приносимые
отдельными лицами ежедневно и по своему произволу, точно так же
свидетельствуют о болезни общества, как и великие преступления" (стр. 215).
Очевидно, Анненков сыграл какую-то роль в обнажении этой мысли в романе
в процессе его совершенствования, так как, характеризуя критические
интонации Тургенева по отношению к Лизе, он отмечает их относительную
недостаточность: "От превосходного образа Лизы, даже и теперь, после
тщательной его обработки, все-таки отделяется мысль, что зародыш настоящей
поэзии, питающей сердце, заключается в свободном обмене чувств, подобно
тому, как условия общественного просвещения заключаются в обмене мыслей"
(стр. 215).
Если в этой своей мысли критик солидаризировался с принципами
демократической этики, оказавшей несомненное воздействие и на Тургенева, то
в другом вопросе, касавшемся социальных теорий современности, Анненков
занимает позицию критическую - и по отношению к революционному содержанию
этих теорий, и по отношению к роману Тургенева, где нашла место мысль о
неизбежности демократизации деятельных сил общества.
Признавая необходимость "изменения порядка вещей", разрушающего устои
государства, т. е. признавая необходимость экономической реформы, Анненков
считает, что этому радикальному изменению порядка должно предшествовать
изменение в образе жизни самих людей и, прежде всего, обновление того круга,
которому Тургенев дал название "Дворянское гнездо". Более того, Анненков
признает очевидной необходимость "освежения" и даже "упрощения" этого круга
(стр. 219). Но как только речь заходит о конкретном, классовом раскрытии
понятия "упрощения" и, в частности, когда в "Дворянском гнезде" Тургенев
привлекает внимание читателя к демократическому происхождению Лаврецкого,
объясняя этим врожденное гуманное чувство героя, Анненков реагирует на это
весьма иронически: "Плебейская кровь, которая отчасти течет в его жилах,
помогает его усилиям, но не создала их, как намекает автор, не вполне
основательно, по нашему мнению: плебейская кровь также нуждается в обуздании
ее духовным началом, может быть даже более, чем какая-либо другая.
Энергическое управление своим внутренним миром - вот где единственная
доблесть Лаврецкого, не имеющего других доблестей" (стр. 210).
Либерально-славянофильские тенденции проявились в той оценке
"Дворянского гнезда", которую дал Ап. Григорьев в статье "И. С. Тургенев и
его деятельность (по поводу романа "Дворянское гнездо")". Анализируя роман с
точки зрения его близости к русской национальной стихии, критик видит в
образах Лизы и Лаврецкого идеальное выражение вечной и неизменной сущности
русского народа, он подчеркивает их органичную связь с родной почвой - со
всем укладом русской жизни, с ее бытом и поэзией.