Все к тому способствовало, даже июльский
зной, который стоял тогда. Одетая в легкое белое платье, она сама казалась
белее и легче: загар не приставал к ней, а жара, от которой она не могла
уберечься, слегка румянила ее щеки да уши и, вливая тихую лень во все ее
тело, отражалась дремотною томностью в ее хорошеньких глазках. Она почти не
могла работать; руки у ней так и скользили на колени. Она едва ходила и все
охала да жаловалась с забавным бессилием.
- Ты бы чаще купалась, - говорил ей Николай Петрович.
Он устроил большую, полотном покрытую, купальню в том из своих прудов,
который еще не совсем ушел.
- Ох, Николай Петрович! Да пока до пруда дойдешь - умрешь, и назад
пойдешь - умрешь. Ведь тени-то в саду нету.
- Это точно, что тени нету, - отвечал Николай Петрович и потирал себе
брови.
Однажды, часу в седьмом утра, Базаров, возвращаясь с прогулки, застал в
давно отцветшей, но еще густой и зеленой сиреневой беседке Фенечку. Она
сидела на скамейке, накинув, по обыкновению, белый платок на голову; подле
нее лежал целый пук еще мокрых от росы красных и белых роз. Он поздоровался
с нею.
- А! Евгений Васильич! - проговорила она и приподняла немного край
платка, чтобы взглянуть на него, причем ее рука обнажилась до локтя.
- Что вы это тут делаете? - промолвил Базаров, садясь возле нее. -
Букет вяжете?
- Да; на стол к завтраку. Николай Петрович это любит.
- Но до завтрака еще далеко. Экая пропасть цветов!
- Я их теперь нарвала, а то станет жарко и выйти нельзя. Только теперь
и дышишь. Совсем я расслабела от этого жару. Уж я боюсь, не заболею ли я?
- Это что за фантазия! Дайте-ка ваш пульс пощупать. - Базаров взял ее
руку, отыскал ровно бившуюся жилку и даже не стал считать ее ударов. - Сто
лет проживете, - промолвил он, выпуская ее руку.
- Ах, сохрани Бог! - воскликнула она.
- А что? Разве вам не хочется долго пожить?
- Да ведь сто лет! У нас бабушка была восьмидесяти пяти лет - так уж
что же это была за мученица! Черная, глухая, горбатая, все кашляла; себе
только в тягость. Какая уж это жизнь!
- Так лучше быть молодою?
- А то как же?
- Да чем же оно лучше? Скажите мне!
- Как чем? Да вот я теперь, молодая, все могу сделать - и пойду, и
приду, и принесу, и никого мне просить не нужно... Чего лучше?
- А вот мне все равно: молод ли я или стар.
- Как это вы говорите - все равно? это невозможно, что вы говорите.
- Да вы сами посудите, Федосья Николаевна, на что мне моя молодость?
Живу я один, бобылем...
- Это от вас всегда зависит.
- То-то что не от меня! Хоть бы кто-нибудь надо мною сжалился.
Фенечка сбоку посмотрела на Базарова, но ничего не сказала.
- Это что у вас за книга? - спросила она, погодя не много.
- Эта-то? Это ученая книга, мудреная.
- А вы все учитесь? И не скучно вам? Вы уж и так, я чай, все знаете.
- Видно, не все. Попробуйте-ка вы прочесть немного.