Романтик сказал бы: я
чувствую, что наши дороги начинают расходиться, а я просто говорю, что мы
друг другу приелись.
- Евгений...
- Душа моя, это не беда; то ли еще на свете приедается! А теперь, я
думаю, не проститься ли нам? С тех пор как я здесь, я препакостно себя
чувствую, точно начитался писем Гоголя к калужской губернаторше. Кстати ж, я
не велел откладывать лошадей.
- Помилуй, это невозможно!
- А почему?
- Я уже не говорю о себе; но это будет в высшей степени невежливо перед
Анной Сергеевной, которая непременно пожелает тебя видеть.
- Ну, в этом ты ошибаешься.
- А я, напротив, уверен, что я прав, - возразил Аркадий. - И к чему ты
притворяешься? Уж коли на то пошло, разве ты сам не для нее сюда приехал?
- Это, может быть, и справедливо, но ты все-таки ошибаешься.
Но Аркадий был прав. Анна Сергеевна пожелала повидаться с Базаровым и
пригласила его к себе через дворецкого. Базаров переоделся, прежде чем пошел
к ней: оказалось, что он уложил свое новое платье так, что оно было у него
под рукою.
Одинцова его приняла не в той комнате, где он так неожиданно объяснился
ей в любви, а в гостиной. Она любезно протянула ему кончики пальцев, но лицо
ее выражало невольное напряжение.
- Анна Сергеевна, - поторопился сказать Базаров, - прежде всего я
должен вас успокоить. Перед вами смертный, который сам давно опомнился и
надеется, что и другие забыли его глупости. Я уезжаю надолго, и согласитесь,
хоть я и не мягкое существо, но мне было бы невесело унести с собою мысль,
что вы вспоминаете обо мне с отвращением.
Анна Сергеевна глубоко вздохнула, как человек, только что взобравшийся
на высокую гору, и лицо ее оживилось улыбкой. Она вторично протянула
Базарову руку, и отвечала на его пожатие.
- Кто старое помянет, тому глаз вон, - сказала она, - тем более что,
говоря по совести, и я согрешила тогда если не кокетством, так чем-то
другим. Одно слово: будемте приятелями по-прежнему. То был сон, не правда
ли? А кто же сны помнит?
- Кто их помнит? Да притом любовь... ведь это чувство напускное.
- В самом деле? Мне очень приятно это слышать.
Так выражалась Анна Сергеевна, и так выражался Базаров; они оба думали,
что говорили правду. Была ли правда, полная правда, в их словах? Они сами
этого не знали, а автор и подавно. Но беседа у них завязалась такая, как
будто они совершенно поверили друг другу.
Анна Сергеевна спросила, между прочим, Базарова, что он делал у
Кирсановых? Он чуть было не рассказал ей о своей дуэли с Павлом Петровичем,
но удержался при мысли, как бы она не подумала, что он интересничает, и
отвечал ей, что он все это время работал.
- А я, - промолвила Анна Сергеевна, - сперва хандрила, Бог знает
отчего, даже за границу собиралась, вообразите!.. Потом это прошло; ваш
приятель, Аркадий Николаич, приехал, и я опять попала в свою колею, в свою
настоящую роль.
- В какую это роль, позвольте узнать?
- Роль тетки, наставницы, матери, как хотите назовите.