Рядом с нею, в молодой березовой рощице, виднелся
дворянский домик под соломенною крышей. У первой избы стояли два мужика в
шапках и бранились. "Большая ты свинья, - говорил один другому, - а хуже
малого поросенка". - "А твоя жена - колдунья", - возражал другой.
- По непринужденности обращения, - заметил Аркадию Базаров, - и по
игривости оборотов речи ты можешь судить, что мужики у моего отца не слишком
притеснены. Да вот и он сам выходит на крыльцо своего жилища. Услыхал,
знать, колокольчик. Он, он - узнаю его фигуру. Эге, ге! как он, однако,
поседел, бедняга!



XX



Базаров высунулся из тарантаса, а Аркадий вытянул голову из-за спины
своего товарища и увидал на крылечке господского домика высокого, худощавого
человека, с взъерошенными волосами и тонким орлиным носом, одетого в старый
военный сюртук нараспашку. Он стоял, растопырив ноги, курил длинную трубку и
щурился от солнца.
Лошади остановились.
- Наконец пожаловал, - проговорил отец Базарова, все продолжая курить,
хотя чубук так и прыгал у него между пальцами. - Ну, вылезай, вылезай,
почеломкаемся.
Он стал обнимать сына... "Енюшка, Енюша", - раздался трепещущий женский
голос. Дверь распахнулась, и на пороге показалась кругленькая, низенькая
старушка в белом чепце и короткой пестрой кофточке. Она ахнула, пошатнулась
и наверно бы упала, если бы Базаров не поддержал ее. Пухлые ее ручки
мгновенно обвились вокруг его шеи, голова прижалась к его груди, и все
замолкло. Только слышались ее прерывистые всхлипывания.
Старик Базаров глубоко дышал и щурился пуще прежнего.
- Ну, полно, полно, Ариша! перестань, - заговорил он, поменявшись
взглядом с Аркадием, который стоял неподвижно у тарантаса, между тем как
мужик на козлах даже отвернулся. - Это совсем не нужно! пожалуйста,
перестань.
- Ах, Василий Иваныч, - пролепетала старушка, - в кои-то веки
батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшеньку... - И, не разжимая рук, она
отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное лицо,
посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему
припала.
- Ну да, конечно, это все в натуре вещей, - промолвил Василий Иваныч, -
только лучше уж в комнату пойдем. С Евгением вот гость приехал. Извините, -
прибавил он, обращаясь к Аркадию, и шаркнул слегка ногой, - вы понимаете,
женская слабость; ну, и сердце матери...
А у самого и губы и брови дергало, и подбородок трясся... но он,
видимо, желал победить себя и казаться чуть не равнодушным. Аркадий
наклонился.
- Пойдемте, матушка, в самом деле, - промолвил Базаров и повел в дом
ослабевшую старушку. Усадив ее в покойное кресло, он еще раз наскоро обнялся
с отцом и представил ему Аркадия.
- Душевно рад знакомству, - проговорил Василий Иванович, - только уж вы
не взыщите: у меня здесь все по простоте, на военную ногу. Арина Власьевна,
успокойся, сделай одолжение: что за малодушие? Господин гость должен осудить
тебя.