- Это дядя, - промолвила Фенечка, склоняя к нему свое лицо и слегка его
встряхивая, между тем как Дуняша тихонько ставила на окно зажженную
курительную свечку, подложивши под нее грош.
- Сколько бишь ему месяцев? - спросил Павел Петрович.
- Шесть месяцев; скоро вот седьмой пойдет, одиннадцатого числа.
- Не восьмой ли, Федосья Николаевна? - не без робости вмешалась Дуняша.
- Нет, седьмой; как можно! - Ребенок опять засмеялся, уставился на
сундук и вдруг схватил свою мать всею пятерней за нос и за губы. - Баловник,
- проговорила Фенечка, не отодвигая лица от его пальцев.
- Он похож на брата, - заметил Павел Петрович.
"На кого ж ему и походить?" - подумала Фенечка.
- Да, - продолжал, как бы говоря с самим собой, Павел Петрович, -
несомненное сходство. - Он внимательно, почти печально посмотрел на Фенечку.
- Это дядя, - повторила она, уже шепотом.
- А! Павел! вот где ты! - раздался вдруг голос Николая Петровича.
Павел Петрович торопливо обернулся и нахмурился; но брат его так
радостно, с такою благодарностью глядел на него, что он не мог не ответить
ему улыбкой.
- Славный у тебя мальчуган, - промолвил он и посмотрел на часы, - а я
завернул сюда насчет чаю...
И, приняв равнодушное выражение, Павел Петрович тотчас же вышел вон из
комнаты.
- Сам собою зашел? - спросил Фенечку Николай Петрович.
- Сами-с; постучались и вошли.
- Ну, а Аркаша больше у тебя не был?
- Не был. Не перейти ли мне во флигель, Николай Петрович?
- Это зачем?
- Я думаю, не лучше ли будет на первое время.
- Н... нет, - произнес с запинкой Николай Петрович и потер себе лоб. -
Надо было прежде... Здравствуй, пузырь, - проговорил он с внезапным
оживлением и, приблизившись к ребенку, поцеловал его в щеку; потом он
нагнулся немного и приложил губы к Фенечкиной руке, белевшей, как молоко, на
красной рубашечке Мити.
- Николай Петрович! что вы это? - пролепетала она и опустила глаза,
потом тихонько подняла их... Прелестно было выражение ее глаз, когда она
глядела как бы исподлобья да посмеивалась ласково и немножко глупо.
Николай Петрович познакомился с Фенечкой следующим образом. Однажды,
года три тому назад, ему пришлось ночевать на постоялом дворе в отдаленном
уездном городе. Его приятно поразила чистота отведенной ему комнаты,
свежесть постельного белья. "Уж не немка ли здесь хозяйка?" - пришло ему на
мысль; но хозяйкой оказалась русская, женщина лет пятидесяти, опрятно
одетая, с благообразным умным лицом и степенною речью. Он разговорился с ней
за чаем; очень она ему понравилась. Николай Петрович в то время только что
переселился в новую свою усадьбу и, не желая держать при себе крепостных
людей, искал наемных; хозяйка, с своей стороны, жаловалась на малое число
проезжающих в городе, на тяжелые времена; он предложил ей поступить к нему в
дом в качестве экономки; она согласилась. Муж у ней давно умер, оставив ей
одну только дочь, Фенечку.