Не имея никаких
предрассудков, не имея даже никаких сильных верований, она ни перед чем не
отступала и никуда не шла. Она многое ясно видела, многое ее занимало, и
ничто не удовлетворяло ее вполне; да она едва ли и желала полного
удовлетворения. Ее ум был пытлив и равнодушен в одно и то же время: ее
сомнения не утихали никогда до забывчивости и никогда не дорастали до
тревоги. Не будь она богата и независима, она, быть может, бросилась бы в
битву, узнала бы страсть... Но ей жилось легко, хотя она и скучала подчас, и
она продолжала провожать день за днем, не спеша и лишь изредка волнуясь.
Радужные краски загорались иногда и у ней перед глазами, но она отдыхала,
когда они угасали, и не жалела о них. Воображение ее уносилось даже за
пределы того, что по законам обыкновенной морали считается дозволенным; но и
тогда кровь ее по-прежнему тихо катилась в ее обаятельно стройном и
спокойном теле. Бывало, выйдя из благовонной ванны, вся теплая и
разнеженная, она замечтается о ничтожности жизни, об ее горе, труде и зле...
Душа ее наполнится внезапною смелостию, закипит благородным стремлением; но
сквозной ветер подует из полузакрытого окна, и Анна Сергеевна вся сожмется,
и жалуется, и почти сердится, и только одно ей нужно в это мгновение: чтобы
не дул на нее этот гадкий ветер.
Как все женщины, которым не удалось полюбить, она хотела чего-то, сама
не зная, чего именно. Собственно, ей ничего не хотелось, хотя ей казалось,
что ей хотелось всего. Покойного Одинцова она едва выносила (она вышла за
него по расчету, хотя она, вероятно, не согласилась бы сделаться его женой,
если б она не считала его за доброго человека) и получила тайное отвращение
ко всем мужчинам, которых представляла себе не иначе как неопрятными,
тяжелыми и вялыми, бессильно докучливыми существами. Раз она где-то за
границей встретила молодого, красивого шведа с рыцарским выражением лица, с
честными голубыми глазами под открытым лбом; он произвел на нее сильное
впечатление, но это не помешало ей вернуться в Россию.
"Странный человек этот лекарь?" - думала она, лежа в своей великолепной
постеле, на кружевных подушках, под легким шелковым одеялом... Анна
Сергеевна наследовала от отца частицу его наклонности к роскоши. Она очень
любила своего грешного, но доброго отца, а он обожал ее, дружелюбно шутил с
ней, как с ровней, и доверялся ей вполне, советовался с ней. Мать свою она
едва помнила.
"Странный этот лекарь!" - повторила она про себя. Она потянулась,
улыбнулась, закинула руки за голову, потом пробежала глазами страницы две
глупого французского романа, выронила книжку - и заснула, вся чистая и
холодная, в чистом и душистом белье.
На следующее утро Анна Сергеевна тотчас после завтрака отправилась
ботанизировать с Базаровым и возвратилась перед самым обедом; Аркадий никуда
не отлучался и провел около часа с Катей. Ему не было скучно с нею, она сама
вызвалась повторить ему вчерашнюю сонату; но когда Одинцова возвратилась
наконец, когда он увидал ее - сердце в нем мгновенно сжалось...