Эти статуи
долженствовали изображать собою: Уединение, Молчание, Размышление,
Меланхолию, Стыдливость и Чувствительность. Одну из них, богиню Молчания, с
пальцем на губах, привезли было и поставили; но ей в тот же день дворовые
мальчишки отбили нос, и хотя соседний штукатур брался приделать ей нос
"вдвое лучше прежнего", однако Одинцов велел ее принять, и она очутилась в
углу молотильного сарая, где стояла долгие годы, возбуждая суеверный ужас
баб. Передняя сторона портика давно заросла густым кустарником: одни
капители колонн виднелись над сплошною зеленью. В самом портике даже в
полдень было прохладно. Анна Сергеевна не любила посещать это место с тех
пор, как увидала там ужа; но Катя часто приходила садиться на большую
каменную скамью, устроенную под одною из ниш. Окруженная свежестью и тенью,
она читала, работала или предавалась тому ощущению полной тишины, которое,
вероятно, знакомо каждому и прелесть которого состоит в едва сознательном,
немотствующем подкарауливанье широкой жизненной волны, непрерывно катящейся
и кругом нас и в нас самих.
На другой день по приезде Базарова Катя сидела на своей любимой скамье,
и рядом с нею сидел опять Аркадий. Он упросил ее пойти с ним в "портик".
До завтрака оставалось около часа; росистое утро уже сменялось горячим
днем. Лицо Аркадия сохраняло вчерашнее выражение, Катя имела вид
озабоченный. Сестра ее, тотчас после чаю, позвала ее к себе в кабинет и,
предварительно приласкав ее, что всегда немного пугало Катю, посоветовала ей
быть осторожней в своем поведении с Аркадием, а особенно избегать уединенных
бесед с ним, будто бы замеченных и теткой и всем домом. Кроме того, уже
накануне вечером Анна Сергеевна была не в духе; да и сама Катя чувствовала
смущение, точно сознавала вину за собою. Уступая просьбе Аркадия, она себе
сказала, что это в последний раз.
- Катерина Сергеевна, - заговорил он с какою-то застенчивою
развязностью, - с тех пор как я имею счастье жить в одном доме с вами, я обо
многом с вами беседовал, а между тем есть один очень важный для меня...
вопрос, до которого я еще не касался. Вы заметили вчера, что меня здесь
переделали, - прибавил он и ловя и избегая вопросительно устремленный на
него взор Кати. - Действительно, я во многом изменился, и это вы знаете
лучше всякого другого, - вы, которой я, в сущности, и обязан этою переменой.
- Я?.. Мне?.. - проговорила Катя.
- Я теперь уже не тот заносчивый мальчик, каким я сюда приехал, -
продолжал Аркадий, - недаром же мне и минул двадцать третий год; я
по-прежнему желаю быть полезным, желаю посвятить все мои силы истине; но я
уже не там ищу свои идеалы, где искал их прежде; они представляются мне...
гораздо ближе. До сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые
мне не по силам... Глаза мои недавно раскрылись благодаря одному чувству...
Я выражаюсь не совсем ясно, но я надеюсь, что вы меня поймете...