До самого вечера и в течение всего следующего дня Василий Иванович
придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в комнату сына, и хотя
он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых
посторонних предметах, однако он так настойчиво заглядывал ему в глаза и так
тревожно наблюдал за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать.
Василий Иванович дал ему слово не беспокоиться, тем более что и Арина
Власьевна, от которой он, разумеется, все скрыл, начинала приставать к нему,
зачем он не спит и что с ним такое подеялось? Целых два дня он крепился,
хотя вид сына, на которого он все посматривал украдкой, ему очень не
нравился... но на третий день за обедом не выдержал. Базаров сидел
потупившись и не касался ни до одного блюда.
- Отчего ты не ешь, Евгений? - спросил он, придав своему лицу самое
беззаботное выражение. - Кушанье, кажется, хорошо сготовлено.
- Не хочется, так и не ем.
- У тебя аппетиту нету? А голова? - прибавил он робким голосом, -
болит?
- Болит. Отчего ей не болеть?
Арина Власьевна выпрямилась и насторожилась.
- Не рассердись, пожалуйста, Евгений, - продолжал Василий Иванович, -
но не позволишь ли ты мне пульс у тебя пощупать?
Базаров приподнялся.
- Я и не щупая скажу тебе, что у меня жар.
- И озноб был?
- Был и озноб. Пойду прилягу, а вы мне пришлите липового чаю.
Простудился, должно быть.
- То-то я слышала, ты сегодня ночью кашлял, - промолвила Арина
Власьевна.
- Простудился, - повторил Базаров и удалился.
Арина Власьевна занялась приготовлением чаю из липового цвету, а
Василий Иванович вошел в соседнюю комнату и молча схватил себя за волосы.
Базаров уже не вставал в тот день и всю ночь провел в тяжелой,
полузабывчивой дремоте. Часу в первом утра он, с усилием раскрыв глаза,
увидел над собою при свете лампадки бледное лицо отца и велел ему уйти; тот
повиновался, но тотчас же вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись
дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына. Арина Власьевна тоже не
ложилась и, чуть отворив дверь кабинета, то и дело подходила послушать, "как
дышит Енюша", и посмотреть на Василия Ивановича. Она могла видеть одну его
неподвижную, сгорбленную спину, но и это ей доставляло некоторое облегчение.
Утром Базаров попытался встать; голова у него закружилась, кровь пошла
носом; он лег опять. Василий Иванович молча ему прислуживал; Арина Власьевна
вошла к нему и спросила его, как он себя чувствует. Он отвечал: "Лучше" - и
повернулся к стене. Василий Иванович замахал на жену обеими руками; она
закусила губу, чтобы не заплакать, и вышла вон. Все в доме вдруг словно
потемнело; все лица вытянулись, сделалась странная тишина; со двора унесли
на деревню какого-то горластого петуха, который долго не мог понять, зачем с
ним так поступают. Базаров продолжал лежать, уткнувшись в стену. Василий
Иванович пытался обращаться к нему с разными вопросами, но они утомляли
Базарова, и старик замер в своих креслах, только изредка хрустя пальцами.