- Я тебе обещался рассказать его историю, - начал Аркадий.
- Историю жука?
- Ну полно, Евгений. Историю моего дяди. Ты увидишь, что он не такой
человек, каким ты его воображаешь. Он скорее сожаления достоин, чем
насмешки.
- Я не спорю; да что он тебе так дался?
- Надо быть справедливым, Евгений.
- Это из чего следует?
- Нет, слушай...
И Аркадий рассказал ему историю своего дяди. Читатель найдет ее в
следующей главе.



VII



Павел Петрович Кирсанов воспитывался сперва дома, так же как и младший
брат его Николай, потом в пажеском корпусе. Он с детства отличался
замечательною красотой; к тому же он был самоуверен, немного насмешлив и
как-то забавно желчен - он не мог не нравиться. Он начал появляться всюду,
как только вышел в офицеры. Его носили на руках, и он сам себя баловал, даже
дурачился, даже ломался; но и это к нему шло. Женщины от него с ума сходили,
мужчины называли его фатом и втайне завидовали ему. Он жил, как уже сказано,
на одной квартире с братом, которого любил искренно, хотя нисколько на него
не походил. Николай Петрович прихрамывал, черты имел маленькие, приятные, но
несколько грустные, небольшие черные глаза и мягкие жидкие волосы; он охотно
ленился, но и читал охотно, и боялся общества. Павел Петрович ни одного
вечера не проводил дома, славился смелостию и ловкостию (он ввел было
гимнастику в моду между светскою молодежью) и прочел всего пять, шесть
французских книг. На двадцать восьмом году от роду он уже был капитаном;
блестящая карьера ожидала его. Вдруг все изменилось.
В то время в петербургском свете изредка появлялась женщина, которую не
забыли до сих пор, княгиня Р. У ней был благовоспитанный и приличный, но
глуповатый муж и не было детей. Она внезапно уезжала за границу, внезапно
возвращалась в Россию, вообще вела странную жизнь. Она слыла за
легкомысленную кокетку, с увлечением предавалась всякого рода удовольствиям,
танцевала до упаду, хохотала и шутила с молодыми людьми, которых принимала
перед обедом в полумраке гостиной, а по ночам плакала и молилась, не
находила нигде покою и часто до самого утра металась по комнате, тоскливо
ломая руки, или сидела, вся бледная и холодная, над псалтырем. День
наставал, и она снова превращалась в светскую даму, снова выезжала,
смеялась, болтала и точно бросалась навстречу всему, что могло доставить ей
малейшее развлечение. Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и
тяжелая, как золото, падала ниже колен, но красавицей ее никто бы не назвал;
во всем ее лице только и было хорошего, что глаза, и даже не самые глаза -
они были невелики и серы, - но взгляд их, быстрый, глубокий, беспечный до
удали и задумчивый до уныния, - загадочный взгляд. Что-то необычайное
светилось в нем даже тогда, когда язык ее лепетал самые пустые речи.
Одевалась она изысканно. Павел Петрович встретил ее на одном бале,
протанцевал с ней мазурку, в течение которой она не сказала ни одного
путного слова, и влюбился в нее страстно.