- Очинно они уже рискуют, - как бы с сожалением произнес отец Алексей и
погладил свою красивую бороду.
- Наполеоновское правило, батюшка, наполеоновское, - подхватил Василий
Иванович и пошел с туза.
- Оно же и довело его до острова Святыя Елены, - промолвил отец Алексей
и покрыл его туза козырем.
- Не желаешь ли смородинной воды, Енюшечка? - спросила Арина Власьевна.
Базаров только плечами пожал.
- Нет! - говорил он на следующий день Аркадию, - уеду отсюда завтра.
Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню;
я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться
можно. А то здесь отец мне твердит: "Мой кабинет к твоим услугам - никто
тебе мешать не будет"; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него
запираться. Ну и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к
ней - и сказать ей нечего.
- Очень она огорчится, - промолвил Аркадий, - да и он тоже.
- Я к ним еще вернусь.
- Когда?
- Да вот как в Петербург поеду.
- Мне твою мать особенно жалко.
- Что так? Ягодами, что ли, она тебе угодила?
Аркадий опустил глаза.
- Ты матери своей не знаешь, Евгений. Она не только отличная женщина,
она очень умна, право. Сегодня утром она со мной с полчаса беседовала, и так
дельно, интересно.
- Верно, обо мне все распространялась?
- Не о тебе одном была речь.
- Может быть; тебе со стороны видней. Коли может женщина получасовую
беседу поддержать, это уж знак хороший. А я все-таки уеду.
- Тебе нелегко будет сообщить им это известие. Они все рассуждают о
том, что мы через две недели делать будем.
- Нелегко. Черт меня дернул сегодня подразнить отца; он на днях велел
высечь одного своего оброчного мужика - и очень хорошо сделал; да, да не
гляди на меня с таким ужасом, - очень хорошо сделал, потому что вор и
пьяница он страшнейший; только отец никак не ожидал, что я об этом, как
говорится, известен стал. Он очень сконфузился, а теперь мне придется
вдобавок его огорчить... Ничего! До свадьбы заживет.
Базаров сказал: "Ничего!" - но целый день прошел, прежде чем он решился
уведомить Василия Ивановича о своем намерении. Наконец, уже прощаясь с ним в
кабинете, он проговорил с натянутым зевком:
- Да... чуть было не забыл тебе сказать... Вели-ка завтра наших лошадей
к Федоту выслать на подставу.
Василий Иванович изумился.
- Разве господин Кирсанов от нас уезжает?
- Да; и я с ним уезжаю.
Василий Иванович перевернулся на месте.
- Ты уезжаешь?
- Да... мне нужно. Распорядись, пожалуйста, насчет лошадей.
- Хорошо... - залепетал старик, - на подставу... хорошо... только...
только... Как же это?
- Мне нужно съездить к нему на короткое время. Я потом опять сюда
вернусь.
- Да! На короткое время... Хорошо. - Василий Иванович вынул платок и,
сморкаясь, наклонился чуть не до земли. - Что ж? это... все будет. Я было
думал, что ты у нас...