И те и другие считали его гордецом; и те и другие его уважали за
его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что
он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей
гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с
Веллингтоном у Людовика-Филиппа; за то, что он всюду возил с собою настоящий
серебряный несессер и походную ванну; за то, что от него пахло какими-то
необыкновенными, удивительно "благородными" духами; за то, что он мастерски
играл в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также за его
безукоризненную честность. Дамы находили его очаровательным меланхоликом, но
он не знался с дамами...
- Вот видишь ли, Евгений, - промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ,
- как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не говорю о том, что он не раз
выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги, - имение, ты, может быть,
не знаешь, у них не разделено, - но он всякому рад помочь и, между прочим,
всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает
одеколон...
- Известное дело: нервы, - перебил Базаров.
- Может быть, только у него сердце предоброе. И он далеко не глуп.
Какие он мне давал полезные советы... особенно... особенно насчет отношений
к женщинам.
- Ага! На своем молоке обжегся, на чужую воду дует. Знаем мы это!
- Ну, словом, - продолжал Аркадий, - он глубоко несчастлив, поверь мне;
презирать его - грешно.
- Да кто его презирает? - возразил Базаров. - А я все-таки скажу, что
человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему
эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен,
этакой человек - не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе
лучше знать; но дурь из него не вся вышла. Я уверен, что он не шутя
воображает себя дельным человеком, потому что читает Галиньяшку и раз в
месяц избавит мужика от экзекуции.
- Да вспомни его воспитание, время, в которое он жил, - заметил
Аркадий.
- Воспитание? - подхватил Базаров. - Всякий человек сам себя воспитать
должен - ну хоть как я, например... А что касается до времени - отчего я от
него зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит от меня. Нет, брат, это все
распущенность, пустота! И что за таинственные отношения между мужчиной и
женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка
анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду?
Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука.
И оба приятеля отправились в комнату Базарова, в которой уже успел
установиться какой-то медицинско-хирургический запах, смешанный с запахом
дешевого табаку.
VIII
Павел Петрович недолго присутствовал при беседе брата с управляющим,
высоким и худым человеком с сладким чахоточным голосом и плутовскими
глазами, который на все замечания Николая Петровича отвечал: "Помилуйте-с,
известное дело-с" - и старался представить мужиков пьяницами и ворами.
|