"Должно быть, сам, - шепнул Базаров Аркадию
и, сморщив нос, прибавил: - Аль удрать?" Но в это мгновенье вошла хозяйка.
На ней было легкое барежевое платье; гладко зачесанные за уши волосы
придавали девическое выражение ее чистому и свежему лицу.
- Благодарствуйте, что сдержали слово, - начала она, - погостите у
меня: здесь, право, недурно. Я вас познакомлю с моей сестрою, она хорошо
играет на фортепьяно. Вам, мсье Базаров, это все равно; но вы, мсье
Кирсанов, кажется, любите музыку; кроме сестры, у меня живет старушка тетка,
да сосед один иногда наезжает в карты играть: вот и все наше общество. А
теперь сядем.
Одинцова произнесла весь этот маленький спич с особенною отчетливостью,
словно она наизусть его выучила; потом она обратилась к Аркадию. Оказалось,
что мать ее знавала Аркадиеву мать и была даже поверенною ее любви к Николаю
Петровичу. Аркадий с жаром заговорил о покойнице; а Базаров между тем
принялся рассматривать альбомы. "Какой я смирненький стал", - думал он про
себя.
Красивая борзая собака с голубым ошейником вбежала в гостиную, стуча
ногтями по полу, а вслед за нею вошла девушка лет восемнадцати, черноволосая
и смуглая, с несколько круглым, но приятным лицом, с небольшими темными
глазами. Она держала в руках корзину, наполненную цветами.
- Вот вам и моя Катя, - проговорила Одинцова, указав на нее движением
головы.
Катя слегка присела, поместилась возле сестры и принялась разбирать
цветы. Борзая собака, имя которой было Фифи, подошла, махая хвостом,
поочередно к обоим гостям и ткнула каждого из них своим холодным носом в
руку.
- Это ты все сама нарвала? - спросила Одинцова.
- Сама, - отвечала Катя.
- А тетушка придет к чаю?
- Придет.
Когда Катя говорила, она очень мило улыбалась, застенчиво и откровенно,
и глядела как-то забавно-сурово, снизу вверх. Все в ней было еще
молодо-зелено: и голос, и пушок на всем лице, и розовые руки с беловатыми
кружками на ладонях, и чуть-чуть сжатые плечи... Она беспрестанно краснела и
быстро переводила дух.
Одинцова обратилась к Базарову.
- Вы из приличия рассматриваете картинки, Евгений Васильич, - начала
она. - Вас это не занимает. Подвиньтесь-ка лучше к нам, и давайте поспоримте
о чем-нибудь.
Базаров приблизился.
- О чем прикажете-с? - промолвил он.
- О чем хотите. Предупреждаю вас, что я ужасная спорщица.
- Вы?
- Я. Вас это как будто удивляет. Почему?
- Потому что, сколько я могу судить, у вас нрав спокойный и холодный, а
для спора нужно увлечение.
- Как это вы успели меня узнать так скоро? Я, во-первых, нетерпелива и
настойчива, спросите лучше Катю; а во-вторых, я очень легко увлекаюсь.
Базаров поглядел на Анну Сергеевну.
- Может быть, вам лучше знать. Итак, вам угодно спорить, - извольте. Я
рассматривал виды Саксонской Швейцарии в вашем альбоме, а вы мне заметили,
что это меня занять не может. Вы это сказали оттого, что не предполагаете во
мне художественного смысла, - да, во мне действительно его нет; но эти виды
могли меня заинтересовать с точки зрения геологической, с точки зрения
формации гор, например.