Берлин
начинал терять свою притягательную силу. Я не смел самому себе сознаться в
том, что во мне происходило, да я л не понимал, что происходило во мне, -
точно туман бродил в душе. Наконец, в одно утро мне вдруг все стало ясно.
"Чего еще искать, - подумал я, - куда стремиться? Ведь истина все-таки в
руки не дастся. Не остаться ли лучше здесь, не жениться ли?" И, вообрази
себе, эта мысль о женитьбе нисколько не испугала меня тогда. Напротив, я
обрадовался ей. Мало того: в тот же день я объявил о своем намерении, только
не Вере Николаевне, как бы следовало ожидать, а самой Ельцовой. Старуха
посмотрела на меня.
- Нет, - сказала она, - мой милый, поезжайте в Берлин, надломитесь-ка
еще. Вы добры; но не такой муж нужен для Веры.
Я потупился, покраснел и, что тебя, вероятно, удивит еще более, тотчас
же внутренне согласился с Ельцовой. Через неделю я уехал и с тех пор уже не
видал ни ее, ни Веры Николаевны.
Я описал тебе мои похождения вкратце, потому что знаю, ты не любишь
ничего "пространственного". Приехав в Берлин, я очень скоро забыл Веру
Николаевну... Но, признаюсь, неожиданное известие о ней меня взволновало.
Меня поразила мысль, что она так близко, что она моя соседка, что я ее на
днях увижу. Прошедшее, словно из земли, внезапно выросло передо мною, так и
надвинулось на меня. Приимков объявил мне, что посетил меня именно с целью
возобновить наше старинное знакомство и что он надеется в самом скором
временя увидать меня у себя. Он мне сообщил, что служил в кавалерии, вышел в
отставку поручиком, купил имение в восьми верстах от меня и намерен
заниматься хозяйством, что у него было трое детей, но что двое умерли,
осталась пятилетняя дочь.
- И жена ваша меня помнит? - спросил я.
- Да, помнит, - отвечал он с небольшой запинкой. - Конечно, она тогда
была еще, можно сказать, ребенок; но ее матушка вас всегда очень хвалила, а
вы знаете, как она дорожит каждым словом покойницы.
Пришли мне на память слова Ельцовой, что я не гожусь для ее Веры...
"Стало быть, _ты_ годился", - подумал я, сызбока посматривая на Приимкова.
Он у меня пробыл несколько часов. Он очень хороший, милый малый, так
скромно говорит, так добродушно смотрит; его нельзя не полюбить... но
умственные способности его не развились о тех пор, как мы его знали. Я
непременно к нему поеду, может быть, завтра же. Чрезвычайно любопытно мне
посмотреть, что такое вышло из Веры Николаевны?
Ты, злодей, вероятно, смеешься теперь надо мною, сидя за своим
директорским столом; а я все-таки тебе напишу, какое впечатление она
произведет на меня. Прощай! До следующего письма.

Твой П. Б.



ПИСЬМО ТРЕТЬЕ



От того же к тому же

Сельцо М...ое, 16 июня 1850.

Ну, брат, был я у ней, влдел ее. Прежде всего должен сообщить тебе
удивительное обстоятельство: верь мне или не верь, как хочешь, но она почти
ничего не изменилась ни в лице, ни в стане.