в томе VI вступительную
статью к примечаниям.}. Но тема и ее проблематика далеко еще не были
исчерпаны, хотя восприятие автором героев рудинского типа, его суждение об
их исторической роли определились уже в первом романе Тургенева, После
"Рудина" перед писателем возникают новые проблемы, относящиеся к тому же
общему вопросу - об исторической и современной роли дворянской
интеллигенции, но возникают они в новых аспектах и изображаются с других
сторон. К развитию и углублению этой темы побуждало Тургенева то новое
состояние, в которое вступило русское общество после окончания Крымской
войны: сознание происшедшего перелома и невозможности сохранения старого,
николаевского порядка; ожидание близких реформ и надежда на новое
царствование, быстрое разочарование и недовольство медлительностью и
колебаниями правительства в вопросе о реформах; далее - с конца 1857 года -
первые, робкие и неясные, но уже реальные шаги в сторону отмены крепостного
права.
В предстоящих реформах, как думал Тургенев и как считали близкие ему
дворянские деятели, с которыми он общался за границей и особенно в Риме
зимой 1857-58 годов, роль передовой дворянской интеллигенции должна была
быть очень велика, и так называемые "лишние люди" должны были найти себе
достойное применение в реальной общественной деятельности.
Но вместе с тем личные переживания Тургенева, его собственное
мироощущение в те же годы складывались так, что наряду с общественными
вопросами, выдвигавшимися русской жизнью и волновавшими его, для писателя
возникали и вопросы иного, индивидуально-этического порядка. Этическая
проблематика была существенным звеном в прогрессивной идеологии этого
переходного времени; в нее входили и вопросы воспитания и подготовки
участников и деятелей новой исторической эпохи. Вопросы этики в их
соотношении с общественным делом занимали большое место и в системе
воззрений революционных демократов, в частности у Чернышевского, ко
трактовались ими не так, как Тургеневым.
Тургенев, считая эти годы переломными для себя не только в
литературно-общественном, но и в личном плане, переломными для всей его
жизни, особенно склонен был подводить итоги своему прошлому и заниматься
вопросами, одновременно лично психологического и общефилософского значения:
вопросом "личного счастья" человека или, точнее, его права на личное счастье
в столкновении с его нравственным и общественным долгом; вопросом об
отношении человеческой индивидуальности к окружающему ее миру, к природе, о
месте человека в природе; наконец - опять-таки не только в общественном, но
и в лично-этическом плане - вопросом об отношении дворянского интеллигента к
народу и о его долге перед народом.
Первый из этих вопросов - о возможности достижения человеком личного
счастья, когда эта возможность вступает в столкновение с моральным долгом, -
лежит в основе и "Фауста", и "Дворянского гнезда", и, хотя и в меньшей
степени, "Аси".