И в 1858 г. в статье "Николай Владимирович Станкевич" Добролюбов на
страницах "Современника" (э 4), не называя Тургенева по имени, вступил с ним
в полемику. "Не так давно, - пишет Добролюбов, - один из наших даровитейших
писателей высказал прямо этот взгляд, сказавши, что цель жизни не есть
наслаждение, а, напротив, есть вечный труд, вечная жертва, что мы должны
постоянно принуждать себя, противодействуя своим желаниям, вследствие
требований нравственного долга. В этом взгляде есть сторона очень
похвальная, именно - уважение к требованиям нравственного долга <...>, с
другой стороны, взгляд этот крайне печален потому, что потребности
человеческой природы он прямо признает противными требованиям долга..."
(Добролюбов, т. III, стр. 67).
Позднее в статье "Благонамеренность и деятельность" (С, 1860, э 7),
также частично направленной против Тургенева, Добролюбов, ратуя за появление
в литературе образа деятеля нового типа, цельного человека, вновь упомянул
"Фауста" Тургенева: "Нам не представляют внутренней работы и нравственной
борьбы человека, сознавшего ложность настоящего порядка и упорно, неотступно
добивающегося истины; нового Фауста никто нам и не думал изображать, хоть у
нас есть даже и повесть с таким названием..." (Добролюбов, т. II, стр. 248).
Чернышевский откликнулся на повесть в статье "Русский человек на
rendez-vous" ("Атеней", 1858, э 3). Поставив "Фауста" в связь с "Рудиным" и
"Асей", Чернышевский раскрывает социальный аспект изображенного в повести
конфликта. Рассматривая нерешительное "поведение" героев этих произведений в
любви как показатель и для их отношения к "делу", Чернышевский разоблачает
сходящего с общественной арены прежнего дворянского героя русской
литературы. "В "Фаусте", - пишет Чернышевский, - герой старается ободрить
себя тем, что ни оп, ни Вера не имеют друг к другу серьезного чувства;
сидеть с ней, мечтать о ней - это его дело, но по части решительности, даже
в словах, он держит себя так, что Вера сама должна сказать ему, что любит
его <...> Не удивительно, что после такого поведения любимого человека
(иначе, как "поведением", нельзя назвать образ поступков этого господина) у
бедной женщины сделалась нервическая горячка; еще натуральнее, что потом он
стал плакаться на свою судьбу. Это в "Фаусте"; почти то же и в "Рудине""
(Чернышевский, т. V, стр. 158-159).
В последующие годы "Фауст" продолжает привлекать внимание критики. В
1867 г. в "Отечественных записках" была опубликована критическая заметка Б.
И. Утина "Аскетизм у г. Тургенева", в которой отмечаются - как характерная
для воззрений Тургенева черта - элементы аскетических настроений в таких его
произведениях, как "Дворянское гнездо", "Накануне", "Фауст", "Переписка",
"Призраки" и "Довольно". Основы такого подхода к жизни Утин видит в
философии Шопенгауэра. Рассматривая "Фауста" лишь с точки зрения отражения в
нем "аскетических" идей и слишком прямолинейно толкуя заключительные слова
повести.