Я давно не встречал столько грации, такого трогательного
обаяния... Останавливаюсь, чтобы не завраться - и прошу Вас хранить все это
в тайне" (Т, Письма, т. II, стр. 239-240). Содержащаяся в письме
характеристика M. H. Толстой не конкретизирована, однако в ней улавливаются
некоторые черты внешнего и внутреннего облика Веры Ельцовой, в которой
Тургенев подчеркивает простоту, "спокойствие", умение слушать "внимательно",
отвечать "просто и умно", "ясность невинной души" и "трогательное обаяние"
ее "детской" чистоты. В начале повести Павел Александрович Б. испытывает
такое же чувство тайной симпатии и сообщает о нем в своих письмах другу.
В повести нашел отражение и литературный спор, возникший между
Тургеневым и M. H. Толстой, в частности из-за отрицательного отношения ее к
поэзии и беллетристике. Сама M. H. Толстая в позднейших воспоминаниях,
известных в записи М. А. Стаховича, так рассказывает о возникновении замысла
"Фауста": "Чаще всего мы с ним спорили о стихах. Я с детства не любила и не
читала стихов; мне казалось, и я говорила ему, что они все - выдуманные
сочинения, еще хуже романов, которых я почти не читала и не любила.
Тургенев волновался и спорил со мною "даже до сердцов" <...> Раз наш
долгий спор так настойчиво разгорячился, что перешел даже как-то в упреки
личности. Тургенев сердился, декламировал, доказывал, повторял отдельные
стихи, кричал, умолял. Я возражала, ни в чем не сдаваясь и подсмеиваясь.
Вдруг я вижу, что Тургенев вскакивает, берет шляпу и, не прощаясь, уходит
прямо с балкона не в дом, а в сад <...> Мы с недоумением прождали его
несколько дней <...> Вдруг неожиданно приезжает Тургенев, очень
взволнованный, оживленный, но без тени недовольства <...> В тот же вечер он
прочел нам <...> повесть. Она называлась "Фауст" ("Орловский вестник", 1903,
22 августа, э 224). На сходство черт внешнего и внутреннего облика M. H.
Толстой и героини "Фауста" указывал в своих мемуарах И. Л. Толстой:
"Говорят, что одно время Тургенев был Марьей Николаевной увлечен. Говорят
даже, что он описал ее в своем "Фаусте". Это была рыцарская дань, которую он
принес ее - чистоте и непосредственности" (И. Л. Толстой. Мои воспоминания.
М., 1914, стр. 256).
Внутренняя мотивировка отношения Веры к поэзии как к источнику ложно
направленного воображения и несбыточных мечтаний могла быть подсказана
Тургеневу и E. E. Ламберт, которая 24 мая (5 июня) 1856 г. писала Тургеневу:
"Я бы приняла ваш совет заняться Пушкиным, хоть бы для того, чтоб иметь с
вами что-нибудь общее, но бог знает, что мне ничего не следует читать кроме
акафиста. В душе моей часто было темно <...> Пушкин <...> пробуждает лишь
одни страсти - не потому ль его любят женщины и поэты? В нем есть жизнь,
любовь, тревога, воспоминания. Я боюсь огня" (ИРЛИ, 5836, ХХХб, 126).
"Фауст" Гете не случайно привлек внимание Тургенева. Еще в молодости
студентом Берлинского университета, под влиянием лекций профессора
гегельянца Вердера и кружка Беттины фон Арним, Тургенев увлекался Гете и
воспринимал его как романтика, пафос отрицания которого был направлен против
"ига преданий, схоластики" во имя прав и свободы отдельной личности, яркой
романтической индивидуальности.