Полюбилась она ему; кротким ли выражением лица, робостью ли движений - бог
его знает! Вот однажды пробиралась она по двору, осторожно поднимая на
растопыренных пальцах накрахмаленную барынину кофту... кто-то вдруг сильно
схватил ее за локоть; она обернулась и так и вскрикнула: за ней стоял
Герасим. Глупо смеясь и ласково мыча, протягивал он ей пряничного петушка, с
сусальным золотом на хвосте и крыльях. Она было хотела отказаться, но он
насильно впихнул его ей прямо в руку, покачал головой, пошел прочь и,
обернувшись, еще раз промычал ей что-то очень дружелюбное. С того дня он уж
ей не давал покоя: куда, бывало, она ни пойдет, он уж тут как тут, идет ей
навстречу, улыбается, мычит, махает руками, ленту вдруг вытащит из-за пазухи
и всучит ей, метлой перед ней пыль расчистит. Бедная девка просто не знала,
как ей быть и что делать. Скоро весь дом узнал о проделках немого дворника;
насмешки, прибауточки, колкие словечки посыпались на Татьяну. Над
Герасимом, однако, глумиться не все решались:
он шуток не любил; да и ее при нем оставляли в покое. Рада не рада, а
попала девка под его покровительство. Как все глухонемые, он очень был
догадлив и очень хорошо понимал, когда над ним или над ней смеялись. Однажды
за обедом кастелянша, начальница Татьяны, принялась ее, как говорится,
шпынять и до того ее довела, что та, бедная, не знала куда глаза деть и чуть
не плакала с досады. Герасим вдруг приподнялся, протянул свою огромную
ручищу, наложил ее на голову кастелянши и с такой угрюмой свирепостью
посмотрел ей в лицо, что та так и пригнулась к столу. Все умолкли. Герасим
снова взялся за ложку и продолжал хлебать щи. "Вишь, глухой черт, леший!" -
пробормотали все вполголоса, а кастелянша встала да ушла в девичью. А то в
другой раз, заметив, что Капитон, тот самый Капи-тон, о котором сейчас шла
речь, как-то слишком любезно раскалякался с Татьяной, Герасим подозвал его к
себе пальцем, отвел в каретный сарай да, ухватив за конец стоявшее в углу
дышло, .слегка, но многозначительно погрозил ему им. С тех пор уж никто не
заговаривал с Татьяной. И все это ему сходило с рук. Правда, кастелянша, как
только прибежала в девичью, тотчас упала в обморок и вообще так искусно
действовала, что в тот же день довела до сведения барыни грубый поступок
Герасима; но причудливая старуха только рассмеялась, несколько раз, к
крайнему оскорблению кастелянши, заставила ее повторить, как, дескать, он
принагнул тебя своей тяжелой ручкой, и на другой день выслала Герасиму
целковый. Она его жаловала как верного и сильного сторожа. Герасим порядком
ее побаивался,. но все-таки надеялся на ее милость и собирался уже
отправиться к ней с просьбой, не позволит ли она ему жениться на Татьяне. Он
только ждал нового кафтана, обещанного ему дворецким, чтоб в приличном виде
явиться перед барыней, как вдруг этой самой барыне пришла в голову мысль
выдать Татьяну за Капитона.
Читатель теперь легко сам поймет причину смущения, овладевшего
дворецким Гаврилой после разговора с госпожой.